В открытые окна лилась музыка. Свет луны полосой лег на пол, словно длинный сияющий ковер.
Он был тенью на стене, спрятавшись в нише за статуей Талоны, Богини Воды, чье благословение ему было так необходимо. Терпение улетучивалось с каждым мгновением.
В конце коридора колыхнулась тень. Кейн вжался спиной в стену, не шевелясь, когда разносимый эхом звук шагов стал приближаться. Шаги становились все ближе и ближе, пока не замерли, и не послышался стук в дверь. Кейн медленно наклонил голову вперед, выглянув из-за плеча статуи Талоны.
Перед деревянной дверью стоял Громила Джарнис. Его бледная лысая голова поблескивала в свете луны будто мрамор. Дверь со скрипом открылась, и в коридор хлынул свет, осветив Джарниса по пояс.
При виде предателя Кейн коснулся грубого шрама на груди. В холодную погоду, когда кожа натягивалась от озноба, шрам все еще болел. В тот день Кейн не почувствовал, как топор вонзился ему в грудь. Он оцепенел от ужаса, решив, что удар был смертельным и его кровь, вытекающая жизненной силой, окрасит палубу корабля. Боль пришла через пару дней после дуэли. Это был ад, полный проклятий.
Затем в дверях появился Роув. Он жестом пригласил Джарниса войти, выглянул в коридор, взглянул налево и направо и закрыл дверь.
Проклятье.
Из коридора он не мог их услышать. А попытаться подслушать через дверь было слишком рискованно. Потом его взгляд упал на окно и карниз по ту сторону колеблющихся занавесок.
Так тихо, как только было возможно, он вышел из своего укрытия в тени и прокрался к окну. Уперся в раму руками и ступил на карниз, тщательно следя, куда ставит ноги. Вытолкнув в окно свое тело, Кейн прижался к каменной стене дворца, все еще сжимая рукой раму изнутри так сильно, что ему казалось, кости в пальцах дали трещину. На высоте ветер хлестал еще безжалостнее, рвал одежду Кейна, развевал черные волосы, бросая их в лицо так, что они облепили его будто маска. Кейн пожалел, что ради праздника не убрал их в узел.
Музыка празднования так и манила его, умоляя взглянуть вниз и тут же задохнуться от страха и внезапного осознания того, что он стоит на карнизе снаружи проклятого дворца. Говоря начистоту, это сводило его с ума. Одно неверное движение означало бы раннюю смерть и целую неделю отмывания двора от крови.
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, прежде чем скользнуть ногами дальше по уступу. Живот был прижат к стене, а пальцы искали, за что бы ухватиться, но не находили. Еще немного, и Кейну удалось вцепиться в золотую статую морского змея, извивавшуюся в желобе, проделанном в гладкой кремовой кладке.
Он вытянул голову и увидел следующее открытое окно по другую сторону от змея. Проскользнув в пространство между статуей и стеной, придвинулся ближе и навострил уши. Сердце в груди бешено колотилось.
А потом раздались их голоса.
– Он явился? – пророкотал низкий голос Джарниса.
Роув шикнул на него.
– Тише, – сказал он тихо. – Нет, не явился.
