никак это Ермолай! – вдруг вскричал он и, ухватив человека за грудки, одним рывком поставил его на ноги. – Смотри, сотник, вот тебе лучший стрелок из смолянской братии! Ермолай, сварожий сын, ты чего ж в меня-то стрелять удумал?
– А в кого ещё было стрелу пускать? Ты вишь меня признал, а другие просто бы голову снесли, не спрашивая, кто да что…
Мужчины обнялись, остальные вздохнули с облегчением. Одинец вложил меч в ножны, Ивор отошёл на шаг, расслабился. Это он заметил стрелка после того, как Падун вскинул в руке щит, а вездесущий Шумило враз спеленал того своим арканом. Впрочем, как выяснилось, лучник и не стремился скрыться.
Падун подвёл Ермолая к Белояру, хлопнул по плечу своего знакомца.
– Вот, сотник, знакомься: мой старый знакомец, Ермолай из Кольцова-града, лучник, каких поискать.
– Что лучник, я сразу понял, – засмеялся сотник. – Только вот скажи мне, Ермолай, отчего ты хазарское оружие пользуешь? Аль наши луки хуже, бьют не столь метко или не так далеко?
Ермолай пожал могучими плечами. Теперь, когда он стоял во весь рост, оказалось, что он не уступал статью Одинцу: такая же косая сажень в плечах, мощные мышцы, кряжистый стан.
– А как сам думаешь, сотник, что будут делать лихоимцы, если обнаружат мои стрелы?
Сотник кивнул:
– Понял я тебя, смолянин… Насторожатся и станут искать стрелка.
– Верно говоришь. А я на всю округу, похоже, единственным русом остался. Выжжены все деревни, вырезаны все жители. Или просто куда-то пропали. Я ещё с большого снега по округе брожу, врагов выискиваю и наших, коим ещё помочь можно. Так за последние дни вообще ни одной живой души не встретил. А вот ряженых под наших витязей встречал дважды. Если на рожи не глядеть, так и не отличишь… На конях рост не определяется, сам знаешь… Потому и к вам таким образом просватался…
– Молодец, – кивнул Белояр. – Уж коли тебя Падун признал, а ты его обозначил, стало быть, вопрос к тебе имеется: чего из Кольцова ушёл и что здесь ищешь?
Дружинники между тем стали потихоньку расходиться, приводить в порядок оружие, готовить коней к дальнейшему походу. Рядом остались только Падун и Вольга.
Ермолай сдвинул шапку, почесал пятернёй в косматом затылке:
– Так мочи нет сидеть на печи и ждать, когда твой город пожгут басурмане! А не дошли они до Кольцова всего-та полсотни вёрст, даже и не ведаю, что их остановило.
Белояр покивал каким-то своим мыслям, продолжил расспрашивать:
– И ты вот так один воюешь с тьмами кочевников?
Ермолай кивнул.
– А что остаётся? Пока князья бьются промеж собой, враги только тешатся, захватывая беззащитные земли. Вы вот под чьей рукой ходите?
– Под Любомиром мы, князем Старой Ладоги, десяток его старшей дружины. За нами и войско во след идёт, – слегка покривил душой Падун.
– И далеко ли Ладога войной
