style="font-size:15px;"> – Вот видишь, Константин, какие мысли стали одолевать меня… Конечно, я отпущу тебя, твоего сына, которого ты скрывал от меня, твоих людей… Отпущу с миром…
Веспасиан посмотрел Константину в глаза. Тот не выдержал взгляда и опустил голову.
– Константин, у нас была добрая дружба… Прошу тебя, ради этого прошлого, выполни для меня одну безобидную просьбу… Она не унизит тебя, ни к чему не обязывает, не коснётся твоей свободы… – голос Веспасиана был крайне миролюбивым.
Константин не знал, что сказать.
Веспасиан продолжал:
– Если ты хочешь сразу нас покинуть, мы проводим тебя как почётного гостя… Но если выполнишь мою просьбу…
– Какую просьбу… – проговорил Константин.
– Вот какую: оставайся ещё на одну неделю и послушай, что тебе расскажут люди осуждённые, которых я приютил… Они осуждены сенатом на смертный приговор, и потому я действительно нарушаю закон… Послушай их, что у них за вера такая… А потом поезжай с миром и действуй так, как велит твоя совесть… И никакого коварства и предательства не будет, ты будешь честен… Ну, как, Константин, неужели откажешь мне в этой просьбе?
Константин молчал. Он был поражён словами Веспасиана. Конечно, будь на его месте, он поступил бы вовсе не так, «по-христиански», а совсем наоборот.
– Ну, Константин, решайся…
В сердце Константина, в котором было много тьмы и зла, засверкала искра. Это была лишь крохотная искра, слабая, и тьма и злоба чуть не поглотили её. Но она успела произнести:
– Хорошо…
Да, в этом «хорошо» звучали разные струны: враждебность, насторожённость, злоба, ненависть, мщение. Но звучала и слабая струнка надежды. Веспасиан так обрадовался этому «хорошо», что даже обнял Константина.
– Я так и знал, что ты не откажешь мне…
…Так началось христианское образование правителя восточной провинции Сицилии воинами Света.
Платок Вероники успокоил Константина, умиротворил его.
Песня Августы высвободила в его сердце светлое начало.
Свидетельство Юстиниана погасило в нём насторожённость.
Откровенность Джамала вызвала в нём раскаяние.
Рассказ Антона со слезами на глазах возбудил в нём сострадание.
Искренность Агапии помогла ему познать силу любви.
Удивление Франческо тоже родило в нём удивление.
Наконец, Илья: мудрость его открыла ему смысл веры.
– Господин, если будет ваша воля, расскажу вам притчу, – сказал в завершении Илья.
Константин уже не смотрел на него злобно. Он хотел даже, чтобы юный архитектор и божий человек говорил и рассказывал ему как можно больше и больше.
– Расскажи! – сказал Константин.
– Так слушайте, господин…
– На клочке земли
