б ты сдох! Что б я видел тебя у гробу у белых тапках!
Короче сам не спал и всему дому не давал. Но когда обнаружил, что в сидячем положении не так кашляется – стал сидеть. Немножко удалось вздремнуть. Но когда и это перестало помогать, обнаружил, что стоя совсем не кашляется. Вот так накрытый пледом стоял, уткнувшись головой в стену, и спал. Как лошадь. На следующий день на занятиях ивритом я даже не знаю, как выдержал 5 часов. Я ронял головку, как младенец, я закатывал глаза, и в какой-то момент казалось, что терял сознание. Даже после самой свирепой попойки мне не было так скверно. А выпить я могу – ого-го! Море. Ну, море не море, но отопью много. Как оказалось, это ещё было отличное состояние. Потому что, когда после занятий мы отправились в поликлинику, я раза два собирался падать, и раза три останавливался посередине пешеходных переходов, потому что думал, что мне всё это снится. Жена тогда подпирала меня и не давала завалиться с курса. Со стороны хорошо было видно, как надравшегося верзилу-матроса, тащит чудная женщина. Некоторые водители, которым я мешал на проезжей части, останавливались и неистово сигналили, а один совсем распоясался и кричал ей – Да брось ты его!
В другой бы раз и в другой ситуации, я бы подправил его профиль, я бы как скульптор выбросил бы из него всё не нужное, а так, конечно, где мне.
В поликлинике доктор Жанна обнаружила, что я подхватил бронхиальный грипп и выписала мне антибиотик.
– Что-то уж больно свиреп, говорю, этот бронхиальный! Он мне, похоже, уже ласты склеивает. В груди так жжёт, что воспламенюсь сейчас. Сдаётся мне, что пневмония. Может рентген сделать?
Доктор Жанна послушала стоны моих лёгких:
– Да нет там никакой пневмонии!
Это мне напомнило кадр из фильма Каникулы строго режима, когда беглый зэк-Безруков забрался на дерево и учил пионеров, как выживать в лесу и воровать мёд у пчёл в дупле. Пионеры ему кричали – Там могут быть пчёлы! Камера оператора из дупла снимает Безрукова – изнутри пчёл видимо не видимо, а он, значит, залихватски так отвечает:
– Да нет там никаких пчёл!
Что потом было – известно – не только он, но и все пионеры ходили после укусов пчёл узкоглазыми, как японцы.
Доктор Жанна, мастер своего дела, пренебрегать рентгеном не стала.
После просвечивания X-лучами и я просвечивался, как водный знак на денежных купюрах. Не успел я снова добраться до кабинета, а доктору уже позвонили из лаборатории:
– Да нет там никакой пневмонии.
Как возвращались обратно уже и не помню. Дома я даже не смог сам снять портки и носки. Потом меня колотило, как Ангелу Меркель на встрече с украинским президентом, потом я был мокрый, как мышь. Потом раздался звонок от доктора, который известил, что пневмония всё же есть. Что необходимо её убить ещё одним антибиотиком.
– Да я как-то уже и лассо сворачиваю, – говорю.
– И не таких поднимали, – ответила доктор.
Потом
