в общежитие, когда начало темнеть. Конечно, она могла бы жить у официального опекуна или в Доме Ангейя, но не хотелось никому мешать. Особенно их домашнему координатору Мириам Лайт, будущей дядиной жене. Она слишком беспокоилась и суетилась, превращаясь в личную горничную пополам с заботливой тетушкой, а Локи это было ни к чему.
Комнату Ангейя делила с тихой и необщительной девушкой из второстепенной линии Гиалп. На все расспросы она отвечала односложно и, сославшись на домашнее задание, ушла в комнату самоподготовки, чтобы успеть до отбоя дописать эссе по теологии.
Уныло осматривая выделенный ей угол: кровать, тумбочку, две полки в шкафу и крошечные стол со стулом, – Локи расстегнула перевязь с катарами и бережно положила оружие на кровать. На одном лезвии стилизованный волк пытался откусить от солнца, на другом – хватал зубами луну. Папа говорил, что это оружие быстрых и ловких идеально подходит для такой мелкой девчонки. Поймав себя на мысли, что вот-вот расплачется, Локи прикусила губу и решительно вытерла мокрые глаза рукавом. Слезами не вернуть прошлого, а в будущее надо смотреть ясным взором. Решительно вздохнув, она пристегнула перевязь и, открыв окно, тихонько шепнула катару с солнцем:
– Фенрир!
Руки обдало привычным холодом, печать вспыхнула и погасла. Лезвие поблекло, стало прозрачным, почти нематериальным, открывая врата в Утгард, мир мертвых. Мама говорила, что духовник становится ключом, и поэтому важно уметь не доводить бой до использования духа, чтобы не остаться без оружия. Огромный волк с хозяйкой на спине с трудом протиснулся в узкое окно и мягко спрыгнул вниз, оставляя после себя быстро тающий иней на траве. Отпустив волка, она вложила оружие в ножны, обогнула здание общежития, стараясь избегать открытых участков, и нос к носу столкнулась с Леер, Штейном, Джетом и Гином.
– Что вы здесь делаете?
– Группа поддержки, – Герд выразительно похлопала себя по бедру, где покоился ее духовник – хлыст с серебряной рукоятью.
– Но почему?
– Штейн настоял, – хихикнул Джет и получил подзатыльник.
– Ой, да заткнись! – Локи показалось, что он покраснел. – Я… не то чтобы волнуюсь… да хватит вам ржать! Просто…
– Ш-шш, – Герд закрыла ему рот ладонью и указала на дверь: поздняя проверка.
Когда все стихло, они, насколько позволяла нерасторопность Джета, прячась по мокрым кустам, пробрались к старой арене. Это был небольшой полуразрушенный амфитеатр всего на сотню зрителей. Посреди арены росло молодое деревце, упорно пробиваясь сквозь каменный пол. Локи видела в этом какой-то зловещий символизм. Иггдрасиль, выложенный по полу арены камнем, разрушен деревом живым.
Луна отражалась в большой луже у входа, но нога Штейна в тяжелом ботинке разбила ее на тысячи осколков.
– Ты опоздала.
Гиафа стоял на ступеньках амфитеатра, а яркий лунный свет разливался вокруг него, внушая странный трепет: только белки глаз сияли. Локи вышла на середину арены и подняла катары
