остальных. В жизни к нему не подойду, пока мы не останемся одни. Он сразу же улавливает косым взглядом, кто именно к нему идёт. Всё такой же хладнокровный. Бесчувственный. Ничего за прошедший месяц не изменилось. Звучит разминка на 5 пять кругов.
Самое, что ни на есть позорное за всё время учебы – так и не запомнил, как именно его зовут. Гадких и не нужных для себя людей на всю жизнь усвоил, а он как-то… не попал ни в одну из категорий. Есть десятки имен, а то и больше, которых хотелось бы… навсегда вычеркнуть из памяти. Никогда не знать, но, как всегда, самые важные, так и остались в тени рассудка без ведомства. Ни хорошо, ни плохо… Просто в очередной раз стыдно про то, что нельзя… забыть…
Сухо. Кратко. Манера речи отточена и ясна. Одна конкретика и выверенные факты. Своим произношением, он чем-то даже… напоминает раннего Бидла, разве что куда более сносной внешности и словами без скрытой агрессии. Ну не любит человек разглагольствовать на пустые темы. Без умолку трещать как его коллеги. В основном, насколько мне помнится, если речь и заходила о чём-то, то только по теме предмета и сопутствующих его вещах. Никаких тебе развилок и откровений из области сторонней жизни. Личная жизнь всегда оставалась под замком. Никакого намёка. Может девчонки что-то и узнали, но у нас среди парней были одни сплошные домыслы. Одинокий. Вдовец. Убили семью. Алкоголик в завязке. На зоне отсидел. Бывший военный. Уволенный тренер сборной. Волонтёр и даже, бывший бомж. На этом кажется… всё… Если же разговор вдруг состоялся в его сторону, то он моментально переходил в спортивные дела. Никуда дальше. Ни в какие дебри обратно. Этот человек… оставался чересчур скрытным для всех нас и, наверное, от того мало и заполнился. Недостаточно хорошо, чтобы помнить имя.
Как только остальные ребята разбежались, мужчина сразу обратил нужное внимание. Махнул к себе двумя пальцами руки.
– (Спокойно) Подойди.
В голосе читалась благородная мужественность, сочетаемая со здоровым и бодрым типажом мужского начала. Сравнимо выше ожидания и реакции, чем у большей части сильного пола из коллегии учителей. Никогда ещё ранее не удавалось видеть его таким… уставшим что ли. Сонным или даже… больным. Все перспективы выдавал голос. При всех он как-то ещё умело его корректировал, но при мне мог спокойно без прикрас говорить. Чувствовался хрипловатый тон, будто реально простыл или всю ночь высоким тембром вёл участие в беседе.
Тут же вспоминаются уроки Миры. Прямая осанка. Плечи держать широко. Голову и руки ровно. Всё самое правильное лишь бы минимизировать подозрения в свой адрес. Сократить ущерб. Лишь бы пронесло, да и только.
– Расслабься, – тихо кашлянул, – всё нормально… Остынь.
Он специально подождал с пол минутки, пока я приду в себя, посматривая косвенно за теми, кто и куда лично направил свои нужды. Наши взгляды в скором времени пересеклись.
– Так-то лучше… Как у тебя дела?
– (Неловко)
