дверь мелькнул свет керосиновой лампы, затем, усилился приближаясь и разогнав лунное сияние осветил комнату. На пороге застыла встревоженная Фëкла.
Аркадий Иваныч стоя на кровати в одних подштанниках с шашкой наизготовку, серьёзно спросил:
– Как это понимать?!
Фëкла повернулась к столу, быстро подошла к мужику без головы, обняла за плечи.
– Простите меня, Аркадий Иваныч, привыкла к нему такому и вас забыла упредить. Это муж мой убиенный, Архип. Тут он жил, сюда и вернулся после смерти. Погиб на войне. Отпевать-то ныне нельзя. Церковь закрыли, батюшек всех в Сибирь услали. Вот и живут теперь мёртвые рядом с живыми. Вы не подумайте плохого, в нашем селе у всех так, не токо у меня.
Женщина ласково похлопала по плечу безголового:
– Пойдëм Архипушка, пойдëм роднулька, пойдëм мой хороший.
Фëкла оставила лампу на столе и с безголовым направилась к двери:
– Спите спокойно, Аркадий Иваныч. Он безобидный.
Дверь за супругами закрылась.
Казак положил шашку рядом с постелью, посидел немного переваривая происшедшее, зевнул. Встал, прошлёпал босыми ногами в сторону стола, погасил лампу. Вернулся к постели, лёг, и, ворочаясь с боку на бок, кое-как, но всё-таки заснул.
Петух не горланил на ранней зорьке, а когда Аркадий Иваныч открыл глаза и с постели глянул в окно, этот удивительный факт ещё раз неприятно убедил его, что в селе чертовщина происходит.
На улице-то уж светлым-светло.
"Похороны на закате, безголовый мужик за столом, петушков нет, и, всё какое-то мрачное. Арестую бесноватую и немедля в центр! Подальше отседова."
Казак спрыгнул с кровати, привычно упал на пол, сделал полсотни отжиманий, сгибания-разгибания, да такие кои не всяк человек сделает. Обучил молодца атаман Вишняков, и за то ему великая благодарность.
В комнате Фëклы на столе под рушником ожидает завтрак, пахнет вкусно. Аркадий Иваныч прошёл к рукомойнику, умылся, побрился, причесал волосы, глядя в зеркало улыбнулся, подкрутил усы.
"Хорош, чертяка."
Одемшись, уселся завтракать, прикинул план действий.
"Командировошные дадены, можно в лавку сходить, отовариться. Не сидеть же на шее хозяюшки да за ейный счëт столоваться. Опосля в коммуну, дале, арестую буйную. Остальное, после завиднеется."
Позавтракав, первым делом коня проведал, поздоровкались.
Фëклу за бельëм застал, уж сушить развешивает. Спросил, чего прикупить надобно, да, как и знал, «ничего, всë есть». Так и поверил, «всë есть», как же.
Уточнил направление и взял курс на продуктовую лавку.
Коня на постое оставил, впереди дорога дальняя, пущай отдыхает.
Село встретило тишиной и запустением. Ни детских голосов, ни собак, никого. Во окне одного из домов увидал пару испуганных глаз, и всё, опять тишина.
Лавка показалась чем-то вроде пряника посреди голого стола. Аркадий Иваныч взбодрился и направился к добротному
