любила контактный зоопарк и поэтому отстала от группы. Зато обнаружила кое-что поинтересней.
Неподалёку от центральной тропы под деревом виднелся вросший в землю домик. Крыша, наспех закиданная глиной и дёрном, едва возвышалась над землёй, а вход располагался где-то глубоко внизу. Чтобы войти внутрь нужно было спуститься под землю по грубо сколоченным ступеням.
Не встретив никого поблизости, кто мог бы ей рассказать про назначение этой постройки, Катя решила, что узнает всё сама.
Осторожно приоткрыв скрипучую дверь, она заглянула в темноту, не решаясь войти. Изнутри потянуло прохладой, сыростью и старым мокрым костровищем.
– Заходи, девица, не стой на пороге, – донеслось из дальнего угла.
При слове «девица» Катя невольно поёжилась, но голос был женским, мягким и не внушал опасения. Она вошла в чёрный проем двери и ступила на гладкий холодный пол.
Горящая на столе лучина дымила и трещала изо всех сил, иногда выхватывая из темноты очертания предметов, но окончательно справиться с тьмой не могла. Тусклый свет проникал в маленькое оконце под крышей.
Привыкнув к темноте, Катя увидела в полумраке белые пятна человеческих лиц. Вдоль стен на лавках сидели женщины в праздничных одеждах и одна из них неторопливо рассказывала свою историю.
Когда глаза совсем попривыкли, Катя разглядела собравшихся. Оказалось, их было не мало – от жары в избушке спасалась куча народа.
Здесь были артистки из «Сударушки». Они с серьёзными лицами слушали рассказчицу. Поснимав кокошники, женщины сосредоточенно смотрели в пол и кивали головами, соглашаясь со всем, что она говорит.
У стола сидела семья с ребёнком. Одетые в спортивные костюмы, они явно, как и Катя просто проходили мимо и точно также из любопытства приоткрыли дверь. Девочка лет семи на коленях у отца заворожённо слушала льющуюся речь, а сами родители, вытянув шеи, замерли, будто фотографировались на паспорт.
Справа от себя Катя с удивлением обнаружила приезжего парня, полулежавшего на лавке. Скрестив руки на груди и вытянув ноги, он из-под прикрытых век следил за всеми, кто был в избе, не обращая ни малейшего внимания на подсевшую Катю.
– Встала она так, под сосну-то, и стоит себе. А он мимо прошёл. Огроменный такой, выше леса и колпак медный на ём. И всё, не живать ей больше на белом свете. В тот год и померла, – закончила рассказчица.
– Дак это леший был! – отозвалась другая. – Надо было матюкать его. Оне матюков боятся.
– Ежели б она матюгнулась, он бы её задавил. Надо было воскресну молитву читать, – перебила её третья.
Рассказчицы сидели возле окна в одинаково нарядных костюмах и активно жестикулировали, явно наслаждаясь вниманием слушателей.
У Кати не было никаких сомнений: она попала на реконструкцию посиделок, где замужние женщины рассказывали друг другу былички. Женщины были не настоящие, не из глухих деревень, а как и все артисты, привозные. Промышляющие фольклором.
Но
