Воздух – плен.
А ингаляция упорно
здесь лечит бронхи, был в них тлен.
А можно полечить колени,
ладони в воске завернуть,
исчезнут в миг остатки лени,
и полечившись, снова в путь.
Ели и сосна
Холод. Ветер. Волга. Ель.
Небо удивляет:
облака плывут на мель,
солнце замедляет.
Редкий вид со всех сторон:
кустики, березки.
Ель не просто, ель-барон,
шишки словно слезки.
А сосна? Нет, не одна,
целые аллеи.
Вековая здесь сосна,
небо сквозь белеет.
Дождик, солнце и тепло,
а бывает холод.
Много волн здесь утекло,
путь у Волги долог.
Руки можно опустить,
подержав их в Волге.
Теплоход не пропустить,
путь туристов долгий.
Шахтер
Едва все снега отошли незаметно,
трава зеленела вдали,
и солнце слепило глаза несусветно,
шахтер про себя говорил.
Красавец шахтер ехал рядом в вагоне,
модерный попался вагон,
и шторки серели из саржи в погоне,
чтоб спрятать шинель и погон.
Любил Воркуту, жену, шахту, поездки -
мужчина напротив сидел.
Жена у него была явно прелестна.
Уехал. На все есть предел.
Откуда он ехал? Что в тундре оставил?
Он третьи был сутки в пути.
Закрыл за собой воркутинские ставни,
где уголь всегда мог найти.
Он четверть от века углем умывался,
по штольне туда и сюда,
однако красивым и бодрым остался,
он сам был как будто слюда.
10 марта
Самый солнечный, морозный,
двадцать два на солнце,
это март такой курьезный,
день рожденья вольный.
Вновь сегодня день великий,
я большая стала,
всем известны солнца блики,
я себя верстала.
Что такое? Что случилось?
Ничего подруги,
семь десятков получилось,
я живу сквозь вьюги.
Я чертила очень долго
и порою много,
я писала стихи столько,
чтоб быть в мыслях строгой.
А потом писала прозу,
пусть не знаменита,
но зато мороза розы,
в день пришли к пииту.
Розы-мимозы
Мерцает иней на морозе,
ведь
