в 1985‑м, – это стела Памятника освободителям Риги от фашизма. То есть, согласно официальной нынешней трактовке истории, – советским оккупантам. Под стелой – фигуры в советских касках и с «ППШ», Родина-мать, не похожая на Милду, но похожая на ту, что на Мамаевом кургане. Эта Родина – не Латвия. Если звезды в руках у Милды символизируют латвийскую независимость, то советские звезды на вершине стелы – символ режима, независимость эту уничтожившего.
Под первой башней происходят всевозможные официальные торжества с участием государственных деятелей. О существовании второй башни эти деятели стараются не вспоминать, а самые радикальные из них время от времени предлагают сравнять ее с землей.
К памятнику Свободы 16 марта каждого года, в день боевого крещения Латышского добровольческого легиона СС, шествуют его ветераны. У Памятника освободителям 9 мая каждого года собираются ветераны советской армии. К шествию легионеров примыкают парламентарии с правого политического фланга, на митинге 9 мая выступает мэр Ушаков, считающийся левым. Мероприятия 16 марта полагает оскорбительными для себя почти любой представитель русской общины, празднества 9 мая вызывают более или менее активное неприятие у многих, возможно, у большинства латышей.
Напряжение между двумя частями латвийского общества, практически незаметное туристу и почти не влияющее на повседневную жизнь рижан, в эти дни становится столь же очевидным, как во времена предвыборных кампаний. Масштабных эксцессов не бывает, но на эмоциональном уровне эти даты затрагивают очень многих.
Для меня 16 марта – день стыда за свое государство, 9 мая – день гордости за своих предков. Не сомневаюсь, что подавляющее большинство латышей, вне зависимости от возраста, характера, уровня образования и политических убеждений, моих эмоций не разделяют. Это вовсе не значит, что большинство испытывает противоположные чувства. Уверен, чувства они испытывают очень разные. Но – не совпадающие с моими. Со своими добрыми приятелями из числа латышей я никогда не обсуждаю две данные даты.
Официально утвержденная, вписанная в учебники, представленная в бывшем музее Красных латышских стрелков версия истории Второй мировой здесь такова: эта война для Латвии была чередой жестоких иностранных оккупаций. Вхождение Латвии в состав СССР летом 1940‑го ничуть не более законно, чем ее же вхождение в рейхскомиссариат Остланд летом 1941‑го. Соответственно никакого освобождения Риги от немецко-фашистских захватчиков в 1944‑м не было – была повторная советская оккупация, продлившаяся до 1991‑го. И 9 мая для Латвии означает не столько победу над нацизмом, сколько начало самого долгого из черных периодов ее истории XX века (повторю: таков официальный взгляд). Получается, что это не День Победы, а День Поражения. Праздновать тут нечего – следует скорбеть. И массовые торжества с прославлением армии, считающейся оккупационной, с этой точки зрения выглядят кощунством и глумлением.
Нетрудно догадаться, почему эту точку зрения упорно не хочет разделить
