style="font-size:15px;"> Кстати, если увидишь где-то в доме синюю книжку «Заражение» в бумажном переплете про то, как парень заражал мир какой-то инопланетной перхотью с головы, выброси ее – не жалко!
(На этой странице оказался неизвестно откуда взявшийся засушенный лепесток темно-красной чайной розы).
6
Небо подмигивало мне мутными лучиками далеких-далеких звезд. Звезды тихо мерцали. Луна еще не взошла, но место ее восхода уже обозначилось туманно-молочным ореолом. Где-то слишком громко просигналил автомобиль, и непривычные контуры ночного неба отпрыгнули назад, уходя в бесконечность, в бескрайнюю бездну, проваливаясь в черные дыры, западая в складки искривленного пространства, и ускоряя свой бег между рассыпанными небесной манной галактиками.
Звезды так же мерцали, так же дарили вселенной свой далекий холодный свет, но стали привычнее, и даже показалось, что откуда-то повеяло теплым мартовским ветром, приносящим запахи мокрой земли, грязного талого снега и новой свежей чистой травы.
Но все же был влажный, но на редкость ясный осенний вечер. Ветер гулял над городом, развевая уже, наверное, последнее в этом сезоне вывешенное хозяйками на просушку белье, заставляя прохожих, не надевших еще шапки и шарфы, втягивать глубже голову в плечи, доставая засидевшихся на мокрой лавочке в темном парке, мучающихся насморком, влюбленных и завывая в еще не заделанных на зиму щелях.
Одно дело смотреть на звезды мельком, мимоходом, второпях, небрежно кинув взгляд наверх, который иногда так и не достигает цели. Другое дело – понять это праздничное шествие, этот прекрасный хаос, эти загадочные и неповторимые узоры, находить затерянные миры и думать о неземном.
Я впервые посмотрел на звезды так, когда был совсем мал. Мама крутила на магнитофоне французов из «Рокетс». У них была песня, которая начиналась чистым, порой леденящим душу звуком, вернее – фоном. Фон как бы надвигался на слушателя. Затем менял тональность, брал другую ноту. И все это было так прекрасно, завораживающее тонко и великолепно. Мама сказала тогда: «эту песню хорошо слушать, смотря на звездное небо».
Я выглянул в окно и не смог оторваться от звезд.
А тем временем пленка все дальше и дальше проходила через магнитные головки, наматывалась на приемный ролик. На «космический» фон накатывалась волна чуждых безмятежному звуку голосов и сигналов. Голоса что-то кричали, требовали, доказывали. Тон звука стал тревожным, но он все еще парил над беспокойством и паникой. Начал биться ритм.
А мысли мои были в открытом окне, в глазах, бессмысленно смотрящих на переливающийся бисер звезд.
Черное небо подмигивало мне мутными лучиками далеких-далеких звезд. Я стоял поздним уже вечером на мокрой от дневного дождя крыше дома. У моих ног всеми цветами переливающихся самоцветов рассыпались огни города.
Вот чудесные изумруды сменились рубинами красных огней светофоров, мелкие хризопразы и тигриные глаза автомобилей покатились по ожерелью улицы.
