лакомствах к чаю, я быстро вернулся к забору. Снял жилет и, вылезая за забор, победно поднял вверх вызывающе красную добычу.
Водитель вместо ответа завел двигатель, и, только я плюхнулся на сидение рядом, рванул грузовик с места. Шум самолетов ослабил хватку, и даже стали слышны крики ворон: «Карьера! Красавчик!».
Дальше было совсем грустно. Две паллеты мешков с цементом. Две тонны цемента.
Фургон турка изнутри, этот просвечивающий белый винил на раме от бортов почему-то выглядел брошенным цирком с дощатой ареной.
Когда цемент грузили у какого-то склада желтым погрузчиком прямо в наш фургон, он уже выглядел тоскливо и безрадостно. С каждым километром, отдалявшим цемент от склада, погода становилась все хуже – поднимался ветер, перемешивая мелкий дождь с облаками падающих листьев. Сумерки гнались за нами, окрашивая все вокруг в сиреневую серость.
Мы остановились возле входа в подвал многоэтажного жилого дома. Узкая бетонная лестница в темное подземелье. Незакрытая железная дверь. Зачем там цемент, в этом подвале?
Турок объяснил, что подвал будет ремонтировать его компания. Хороший заказ, но никто не хочет возиться в грязи в подвале. А мы (он хлопнул ладонью по своей груди в кожаной куртке) все сделаем как надо.
От этого мне стало прямо невыносимо грустно. И даже не маячившая впереди перспектива возиться с грязью в подвале меня так обескуражила. Даже не предстоящая разгрузка тяжелых и пыльных мешков, из которых один да рассыплется под ноги. А какая-то предопределенность будущего – грузовик, подвал, цемент, опять грузовик. Не большая сцена, цветы и успех. Не аплодисменты и слезы поклонниц, а грузовик и цемент.
Какая-то невыносимо однородная серая стена тумана заволокла все небо над городом и мою будущую жизнь. Еще несколько минут назад вся последовательность мелких не очень ярких, но разных цветных событий казалась россыпью детского конструктора, оставляющего шанс собрать детали в нечто цельное и монументальное. Сейчас же все будущее и настоящее залило мутным, цвета плесени киселем. Я еще пытаюсь нащупать на дне какую-то приятную дорожку к свету, но под ногами только бесконечные мешки с цементом.
Тем временем мешки в моих грубых объятиях перемещались в подвал. Подвал не содержал ни намека на появление здесь человека. Абсолютно пустая последовательность бетонных отсеков высотой ровно на сантиметр больше моего роста. Ровный слой лунной пыли под ногами. Несколько потоков света, льющихся из маленьких отверстий под потолком. Несколько плотно покрытых грязью лампочек накаливания, едва подсвечивающих путь. Запах заброшенности и безлюдности. Где-то за стенами шумели трубы.
Турок не терял времени. В ближайших мусорных контейнерах он нашел впечатляющее количество грязных старых тряпок, не вызывающих желания прикасаться.
Не забыл он и о хлебе насущном. В каких-то ближайших лавках турок приобрел какую-то выпечку с острой мясной
