строчкиизвлекать на… hyia?
Поздно вдаль торопиться,
трепетать под звездой.
Вздор нелепый слоится
в мутно-душный отстой…
Боль разочарованья —
неизбежный удел.
В пытках самостраданья
не сломаться сумел…
Новогоднего чуда
жду опять и опять.
Верю в сказки, покуда
есть что горько терять.
Ни крутым, ни потешным
не бывал наяву
и по жизни безгрешным
с давних пор не слыву.
Щедрость мира безмерна,
святость где-то цветет.
Счастье тоже, наверно,
подождет и придет…
P. S.
Прости простого лоха,
советская пора,
ушедшая эпоха,
минувшее «Ура-а-а»…
Я лучше был когда-то,
с удачею на «ты».
Все чаще клочья мата
отрыжкой доброты…
Простите, оптимисты,
надежды фраера,
свободы онанисты —
в вас веры до… hera.
Завяз я во вчера…
Такая, блин, пора —
мутнейшая мура…
Повсюду срань Господня,
и надо жить сегодня…
Плоть надежды
Катаклизмы, кризис, суета,
стадный бег, потуги одиночек…
Бог не помогает ни черта,
злость сочится по извивам строчек…
В темном царстве страшного Аида5
струи Леты6 поджидают нас,
чтоб омыть раненья и обиды,
погасить забвеньем звезды глаз…
Но пока мы в царстве посветлее,
средь иных мистерий божества,
где страшнее,
злее
и подлее
извращенья сути естества…
Остывают звезды во Вселенной,
холод бездны космоса зовет…
Заполняет
вечностью нетленной
взор туманящий
соленый лед…
P. S.
В лабиринтах ледяного страха
корчится порочное нутро…
Плоть надежды
злобный мозг
затрахал,
ублажая
похоти
добро…
ОБНАЖЕННАЯ ТОСКА
В конце эпохи
Нудный гул приглушенный Москвы заоконной. Тянется ночь, не уступая рассвету. Снова из неспокойного сна извлеченный, слепо щурюсь огням, покрывшим планету… До горизонта бежит безбрежность бетона, квадратится среди деревьев безлистных россыпью огней в панорамности мглистой…
Жизнь бурлит стандартно в старой панельной башне – шумит, словно коммунальная квартира… Сонному свидетелю войны и мира настырно лезут в мозги разборки и шашни… Наверху бушует привычный бой словесный… Вдруг (сердце тревожно замирает в груди) слова знакомые женщины неизвестной огнем обожгли: «Уйди отсюда! Уйди!»
И мне тоже истошно бросали
