взгляд.
Перепугала она меня до чертиков. Я чуть сердечный приступ не словила. Меня выдернуло из сна тревожное ощущение, что что-то не в порядке. И разыгравшееся подсознательное переживание, как выяснилось, возникло не напрасно. Манька никогда лунатизмом не страдала, а тут…
Даже думать не хочу, что бы стало, не появись рядом с ней господин Каррас. Я, конечно, бесконечно ему благодарна. На радостях за спасение Машки бросилась чужому мужчине на шею, осыпая безостановочным и сумбурным потоком благодарностей. Разобрал ли он что-то из этого словесного безобразия, не знаю… но самого Александра немного потряхивало, что даже ничего колкого в ответ не сказал. Просто развернулся и ушел.
Я нашла их у бассейна, а дальше ― пустота. На меня будто опустился свинцовый вязкий туман и уволок в бессознательность.
Я смаргиваю слезу, берусь занемелыми пальцами за край Машкиного одеяла и лучше укрываю ее. Выхожу из детской комнаты со щемящей болью за грудиной и растущим в геометрической прогрессии чувством вины перед дочкой. Я не должна оставлять ее одну после того, как она едва не утонула.
Не должна… но выбора нет.
Постараюсь чаще заглядывать к ней. Лишь бы пережить этот день.
А он назло тянется, как вечность. Усталость и беспокойство превращают минуты ― в часы. Все валится из рук. На кухне надолго не задерживаюсь. Меня посылают в другую часть особняка после того, как я разбиваю пару тарелок. Их стоимость будет вычтена из будущей зарплаты, но эта неудача не идет ни в какое сравнение с рвением к Машке. Я выдумываю предлоги, чтобы отлучиться и прокрасться к ней во флигель. Даже находя ее в кроватке в обнимку со снеками и любимой игрушкой, читающей детскую книжку, я не успокаиваюсь.
– Мам, ― с деловитым вздохом Машка захлопывает сборник рассказов про животных с красочными иллюстрациями, ― ну я же в порядке! Хватит бегать туда-сюда!
– Прости-прости, ― быстренько целую ее в лоб, заодно проверяя, не повышена ли температура. Все-таки вода в бассейне была холодной. ― Больше не буду.
– В гости заходил дядя, ― делится дочка, хрумкая небольшую мисочку сухариков со вкусом сметаны и лука.
– Дядя? ― подбирая игрушки с пола, я замираю. ― Какой дядя?
– Который меня спас.
Господин Каррас? Разве он не уехал на работу?
– Что дядя хотел?
– Спрашивал, как у меня дела, ― Маша пожимает плечами. ― Он принес тортик. Очень-очень вкусный. Извини, ― смотрит на меня щенячьими глазками, быстро-быстро хлопая ресничками. ― Я тебе не оставила…
И еще на сухарики налегает. Обжорка.
– Не переживай, ― я растерянно улыбаюсь дочке, раздумывая над очередным приступом доброты своего начальника. ― Машуль, помнишь, мы с тобой говорили о том, что нельзя разговаривать с малознакомыми людьми и тем более впускать их домой?
– Но, мамуль, он у себя дома, а мы в гостях.
Туше.
– Я понимаю, малышка.
– И он не заходил. Подарил мне тортик
