с другой стороны, я радовалась каждому взгляду Поля. Потому что сколько я ни убеждала себя в том, что старалась ради партии, – нет. Я танцевала для него. Каждый раз, когда он в эти дни появлялся в зале, чтобы посмотреть репетиции, во мне просыпалась потребность завладеть его вниманием. И она доводила меня до отчаяния и исступления.
Замечаний Кифер не делал, он только смотрел. Но едва музыка закончилась, как он прошелся по залу, указывая на пары ребят. Он не показывал на нас пальцем. Он подходил к каждой паре. И когда мы пересеклись взглядами, стоя так близко, во мне что-то задрожало. Я забыла, как дышать. У меня и мысли не возникло, что он нас выкинет. Но все казалось, что он собирался что-то сказать – и передумал.
Наконец Кифер двинулся дальше и заговорил.
– Те, кому я кивнул, идите домой, отдыхайте. Или нет. Потому что это вообще никуда не годится.
Не по себе стало всем. Когда ребята уже почти собрались, хореограф вдруг указал на одного из парней.
– Ты, поменяйся местами вот с этим, – велел он, кивнув на партнера из числа оставшихся. – Он вообще в музыку не попадает.
Тут даже у меня не нашлось аргументов, чтобы оправдать Поля. Допустим, он не запомнил все наши имена, но можно же спросить! Или мы у него все будущие месяцы будем только «тот» и «вот этот»? И… танцовщики безропотно подчинились. О том, насколько груб был хореограф, никто не сказал и слова. Видно, чувствовали, что закончится попытка воззвания к морали и нравственности очень печально. Было что-то в энергетике этого мужчины подавляющее. Из-за чего даже люди куда старше Поля – а таких в труппе было немало – не смели возражать.
– То же самое еще раз, – командовал Кифер, хотя за ушедшими еще не успела закрыться дверь.
Это повторялось еще четырежды, прежде чем он отсеял всех, кроме трех пар. И тут, впервые на моей памяти, Кифер дал слабину. Он нервно наклонил голову, разминая шею и выдавая скопившееся напряжение.
– Снова, – потребовал безэмоционально.
Мы недоверчиво переглянулись. Танцевали уже без малого битый час. Хуже, чем на экзамене. И теперь нас было достаточно немного, чтобы не чередоваться.
У меня создавалось ощущение, что Кифер мучился не меньше нашего. Мы танцевали еще дважды, прежде чем он сделал выбор и оставил нас с Аленой.
Такой интерес к просмотрам был связан с тем, что от нашего театра ждали четвертую приму после недавнего ухода прошлой. И, видно, кто-то сверху велел Киферу присмотреться к молодняку. Действующих балерин взять на роль всегда можно, но надо ли ломать им графики международных гастролей? Если бы одна из нас с Лебковской устроила Поля в главной партии, то ее имя могло бы прозвучать. Ну а если нет, то нет: поломали бы кому-нибудь план гастролей. Так тоже можно.
Мы с Аленой обменялись далекими от дружелюбия взглядами. Ожидаемо и отчего-то очень больно. Я знала, что она хороша. И видела, как она улыбалась Киферу. С полным пониманием того, что за этой
