а на худощавой, как и прежде, талии повязан фартук с остроумной фразой.
– Спэрроу. Я в доме Кэт в Джорджии. Она умерла от передоза.
– Трой сообщил, – тихо ответила она, и я почувствовал, что она вот-вот бросится выражать соболезнования, а потому поспешил продолжить.
– Кажется, тут есть кое-что, на что мне стоит взглянуть, но я не уверен, где искать.
У меня хорошо получалось проводить обыски, но обычно я находил оружие под матрасами и в щелях в полу. Секреты Кэт, где бы они ни были, явно хранились в не столь очевидном месте.
Достоинство Спэрроу заключалось в том, что она думала, как преступник. Возможно, потому, что вышла замуж за одного из них. А потому она не стала докучать мне вопросами, а просто сказала:
– Проверь ящики в тумбочке и укромные уголки в ее шкафу. Обычно именно там женщины прячут свои секреты.
– Сделано и принято к сведению. Ничего.
– Срывал ковры и смотрел под полом?
– Проверил каждый сантиметр, – ответил я, скидывая книги с полки возле окна ее спальни. Все четыре штуки. – Есть еще идеи?
– На стенах есть фотографии?
Я огляделся вокруг, собираясь дать отрицательный ответ, как вдруг нашел одну.
Где бы Кэт ни жила, у нее всегда висела одна фотография.
И не где-нибудь, а в ванной. Одна-единственная фотография Троя Бреннана, моего приемного отца и бывшего Кэт. Каталина Грейстоун так и не смогла забыть Троя Бреннана, и я не мог ее винить. Никто не мог сравниться с мужчиной, которого боялись и любили так сильно, что на улицах Бостона его имя произносили шепотом.
– Одна, – рассеянно ответил я, но не стал уточнять, кто на ней изображен.
– Сорви ее. То, что ты ищешь, будет за ней, – уверенно сказала Спэрроу.
– Вот почему я не доверяю женщинам.
– Ничего страшного. Мы мужчинам тоже не доверяем. О, и Сэм? – окликнула она, пока я не успел повесить трубку.
Ну, начинается.
– Ммм? – Я небрежно смахнул фотографию на пол.
И, само собой, в стене за ней оказалось квадратное отверстие. Достаточно большое, чтобы я смог просунуть руку.
– Я соболезную твоей утрате. И знаю, что ты не воспринимаешь случившееся как утрату, правда, знаю, но не могу радоваться тому, что женщина, которая произвела тебя на свет, скончалась. Ведь, в конце концов, она подарила мне тебя. И я очень сильно тебя люблю, сынок.
По телу пробежала неприятная дрожь. Спэрроу не была эмоциональным человеком, но пару раз в год исправно толкала короткие речи, от которых меня начинало тошнить.
Я повесил трубку, вытащил коробку из-под обуви, которую Кэт засунула в эту дыру, и открыл ее.
Слой льда вокруг моего замерзшего сердца слегка треснул.
Письма.
Спустя два часа после того, как нашел письма, я все еще сидел на полу, словно Гулливер в кукольном
