Мужественно переносила насмешки и травлю. А может, давала всем своим мучителям шанс исправиться.
Поэтому однажды, когда папочка с новой мамочкой забеспокоились, что не могут дозвониться до своей несуразной доченьки, и попросили меня проверить, где она болтается, я застал на стадионе школы неприятную картину. Лягушонка, и еще одного толстого парнишку из их класса окружили кругом другие дети, выкрикивали оскорбления, не давали пройти, плевались, толкались, бросались камнями. Я уже пару раз встречал Инну с этим пухлым мальчишкой, они были странной парочкой, она высокая и худая словно палка, а он приземистый белобрысый колобок. Видимо, спелись отвергнутые всеми другими. Мне никогда не приходилось сталкиваться с проблемой детского буллинга, я во всем был лучшим, со мной всегда хотели, даже мечтали дружить, девочки с десяти лет приглашали на свидания, чуть ли не дрались между сеобой, пытаясь добиться моего внимания. Да я и сам постоянно издевался над навязанной мне сестренкой, но в тот момент почувствовал себя странно, холодок прошелся по коже, возмущение поднялось внутри и одновременно брезгливость, будто кто-то затолкал мне под футболку целую кучу слизней. Внутри появилась непонятная злость, видимо, я полагал, раз мне навязали эту рыжую нелепость в сестренки, значит, только у меня должно быть исключительное право ее мучить, ее наказывать… и спасать.
Лягушонок всегда была безбашенной, бесстрашной, сумасшедшей. Помню, как она кинулась на главную обидчицу и повисла на ней, вцепившись в волосы. Фирменный лягушачий прием. Ее пухлый кавалер не обладал такой храбростью, жалобно скулил, размазывая сопли по щекам. Обидчица взвыла от боли, а Инна стала ее колотить и царапать, словно не маленькая рыжая лягушка, а разъяренная тигрица, защищающая своего детеныша.
С этим толстяком она до сих пор дружит, правда, по прошествии времени, с ними обоими случились удивительные метаморфозы.
– Что здесь происходит?! – грозно крикнул я.
Круг мучителей распался, кто потрусливей на всякий случай отбежал подальше.
Обхватил рыжую бестию за талию и попытался отодрать от обидчицы. Хотя сейчас было совсем непонятно, кто кого обижает.
– Лягушонок, что ты творишь! Отпусти ее, бешеная, все волосы выдерешь. А у они у нее и так реденькие, косички, словно крысиные хвостики, будет еще с проплешинами ходить.
После моих слов девчонка в цепких лягушачьих лапах зарыдала еще сильнее.
Но «любимая» ненормальная сестренка не слышала, продолжала лягаться и тянуть за светлые волосы.
– Сама ты такая! Сама ты рыжая, точнее блондинистая уродка и дура! – словно в беспамятстве выкрикивала Инна. – Сама ты такая!
– Лягушонок, отпусти!
– Лягушонок, – засмеялись вокруг.
Мучители недалеко разбежались, конечно, ведь это так интересно: понаблюдать за потасовкой двух девчонок.
– Хватит, чего вы тут столпились! Глазеете! Уходите! Чтобы я больше никого не видел рядом с рыжей, а то приду и уши надеру! Каждому!
