вторые становятся уверенными командирами кораблей.
Я не смею сказать, к какой группе отношусь сам – я мог выполнять полеты над населенным пунктом в редких случаях: при полетах по санзаданию, когда при отсутствии связи необходимо было вызвать к самолету врача.
Так, выполняешь на поле три-четыре полета по 15—20 минут. Заправка топливом, выбираешься из кабины, походишь, поприседаешь, помашешь руками – разминка, и опять на поле. Температура, ветер – заруливаешь на стоянку. При таком напряженном темпе все равно постоянно думаешь о жизни, о детях, о любви. И смотришь. Постоянно смотришь, как бы не пропустить, не просмотреть. Сбился с ритма, нарушился отработанный алгоритм, можно не успеть, просто может не хватить времени на исправление ошибки.
Летал на Ан-2: там на рычаге сектора газа кнопка выпуска закрылков. Столько времени прошло, а старые навыки мешают.
Сбой, перепутал операции, упустил момент. РУД вперед до упора, штурвал на себя: удар… Задержка дыхания, чем зацепил? Летит! В развороте в поведении самолета ничего не проявляется. Левое колесо хорошо видно из кабины, с ним все хорошо: видимо зацепил подфюзеляжным гребнем. Заход, посадка: нормально катится, пробег, заруливание.
Выключил двигатель, выхожу, осматриваю хвост. Ничего, никакого следа от провода не вижу. Дима обратил внимание, что-то не так. Значит, все-таки колесом зацепил. Чуть ниже – и зацепил бы как косой за корневище, оборвал бы или там на поле остался… Дима смотрит, ничего не понял, а я на него смотрю.
– Дима, переставь переключатель на штурвал! – говорю ему, и уже не первый раз.
– Летай, потом.
Я ему уже замечал, что неудобно. Мне никогда не нравилось такое поведение техника, и я уже говорю серьезно:
– Сделай сейчас, я покурю.
Дима заправил, понял, что что-то все-таки произошло, и, всегда желающий знать все, посмотрел на меня вопросительно, взял инструмент и молча полез в кабину.
С Витей хорошо было летать – поражала его исполнительность. Задание на полет подписано, на «Рафике» из АДП приехали на стоянку, заканчивается погрузка. Витя с техником сливают отстой. Подхожу к своему механику.
– Сколько на борту? Погода везде сложная! – спрашиваю. Витя обдумывает вопрос.
– Согласно задания, если не хватит, то чуть-чуть.
Хороший ответ! Витя, когда не готов, когда не может сказать точно, отделывается шуткой. Он отлично понимает, что командир просто так такие вопросы задавать не будет. Топлива на борту недостаточно, пару фраз и поднялся по трапу, открыл форточку.
– Командир, по приборам…
Этого явно мало, и я кричу ему снизу:
– Витя! еще тонну.
Я его вижу через открытую форточку, сидит на левом сиденье и нажимает кнопку, договаривается с недовольным
