Вертов.
– Утром запишем подробно. Что делал в ресторане?
– Знакомую ждал.
– А может, знакомого?
– Нет. Он сам подсел. Я этого не хотел.
– Пить ты тоже не хотел?
– Тоже.
– Ладно. Вы познакомились?
Сергей кивнул. Он упер руки в колени, получилась довольно жесткая конструкция.
– Как зовут потерпевшего?
– Не помню.
– Ты ждал подругу, а сам напился?
– Я не пил. – Шея устала, Сергей положил голову на сложенные кисти рук. Смотрел перед собой.
– Хорошо. Что было дальше?
– К нашему столику подбежало несколько парней.
– Они поссорились с потерпевшим?
– Нет, те сразу… напали.
– Сколько было нападавших?
– Трое…, четверо. Может, пять.
– Как выглядели?
– Не помню. Кудрявые. – Сергей прислонился плечом к столу и сразу отодвинулся. В руку ударила молния. К горлу подкатила тошнота.
– Одеты эти кудрявые были как?
Сергей помотал головой и сцепил зубы.
Опытный старлей заорал:
– Сержант! Уберите его!
Сержант оторвал Сергея от стула. Движение вызвало реакцию. В ковровую дорожку ударил небольшой фонтан.
– В трезвяк его! Предупредите – не бить. В восемь утра он должен сидеть у капитана Петухова как огурец. И проследи, чтобы здесь все убрали.
– Есть.
На улице Сергей вдохнул холодный воздух, оттолкнул сержанта.
– Погоди, – он наклонился над сугробом, его опять рвало.
Сержант подождал несколько секунд, потянул за рукав к машине. Сергей схватил горсть снега, вытер лицо.
В "газике" его снова развезло. Вытрезвитель запомнился плохо. Строгий мужик в белом халате спросил, как зовут и где живет. Завели в комнату, грубо раздели, положили на нары. Сергей уже ничего не соображал, стал кричать и пинаться. Ему врезали по ушам. Хотели еще, но кто-то не дал. Потом Сергей уснул. Сначала все было черным, потом надвинулось что-то красное, как огромный клуб пламени. Пламя не жгло, было просто тепло и уютно. Но под ногами была черная пустота, и это его очень тревожило.
– Не дрыхни, дохлятина, – сержант дернул его за плечо.
Сергей кое-как разлепил глаза, сосредоточился, вспоминая вчерашний день…
Похмелье было очень сильным. Вернее, даже не похмелье, а какое-то болезненное состояние слабости и опустошенности. Мысли разбегались, тело казалось хрупким и дряблым одновременно.
Сергей кое-как доплелся до умывальника, поплескал в лицо холодной водой, прополоскал рот, потом засунул под кран голову. Стало легче. Задел ноющее плечо поморщился. На руке образовался здоровенный нарыв, переливающийся цветами от черно–фиолетового до желто–зеленого, величиной со спекулянтскую сливу.
Сергею вернули одежду; она выглядела так, словно всю ночь ее жевал великан. Сергей кое-как
