поддержки мне не полегчало.
– Как наш сын? – спросил муж.
– Угрозы жизни нет, – сразу успокоил нас врач.
А затем начал пояснять про травмы сына: закрытые переломы правого плечевого сустава, лучевой кости, двух ребер, сотрясение легкой степени, многочисленные ушибы…
– Можно к Глебу? – взмолилась я.
– Он под обезболивающими, но можете зайти. Документы привезли? – обратился врач уже к Паше, а я проскользнула в палату.
Мальчик мой!
Дотронуться страшно, кажется, даже легкое касание ему боль причинит.
Глеб приоткрыл глаза, не спит. Улыбнулся, тут же скривился, закрыл веки. И я смогла немного успокоиться.
Живой – это главное. Переломы срастутся, синяки сойдут, а машина – чёрт бы с ней!
Дверь снова открылась, и в палату вошёл Паша. Как всегда собранный, жесткий, холодный, но муж скинул на миг маску, побледнел, взглянув на Глеба. Нахмурился встревоженно и горько.
– Живой, – выдохнул Паша. – Главное, живой и не покалеченный.
***
Ночь была муторной. Часть её я провела в больнице, допрашивая врача, договариваясь насчет отдельной палаты, расспрашивая про лечение. Затем нам с Пашей пришлось вернуться домой и объясниться с гостями, а также сообщить Лике что брат попал в больницу.
– Мам, можно я помогу? – Лика вошла в комнату Глеба, и я кивнула.
Мы вместе принялись собирать сумку с вещами, стараясь ничего не забыть.
– Я с тобой и папой поеду к Глебу, – приластилась дочка. – А эта где?
Поправлять Лику из-за её хамского «эта» я не стала.
– Она уехала.
– А вещи на месте. Или она сейчас у Глеба в больнице торчит, а потом с нами домой попрётся? – пробурчал ребёнок.
Черт, а жива ли вообще эта Тамила? Помню, она выбежала из дома – неужели в ночной сорочке и без трусов? И была ли она в машине с Глебом?
Не помню. Ничего не помню. Да и плевать на неё.
– Мам!
– С нами она домой не вернется. Обещаю.
Лика сделала вид что повеселела, и продолжила мне помогать. Но вижу – встревожена и сильно, просто умеет себя в руках держать. Очень уж на Пашу похожа наша младшенькая.
Паша, ну как ты мог! Это же ты виновен в том, что Глеб сейчас на больничной койке лежит! Ты, и… немножечко я – виновна в том, что не удержала сына. Видела его состояние, его шок. И должна была догнать, забрать ключи, собой ворота загородить, но не позволить уезжать.
В больницу мы ехали уже втроем, вместе с дочкой. А в коридоре нас ждал «сюрприз» – Тамила, баюкающая чуть припухшую забинтованную руку.
Она заметила нас. Подскочила со скамьи, губы задрожали – на меня не смотрит, только на Пашу.
Не хватало мне еще при дочке скандала!
– Если она хоть слово при Лике скажет – прибью, – тихо сказала мужу на ухо, передернула плечами и вошла в палату Глеба вместе с дочкой.
Пусть Паша разберется сам со своей… этой.
Сильный
