поклонился.
– Здрасьте, забор покрасьте, – огрызнулась старушка. – Отойдите подальше, от вас вином пахнет.
– А мертвечинкой не несёт? – продолжил ехидничать я.
– Серёж! – строгим голосом одёрнула меня продавщица. – Триста шестьдесят два рубля с вас.
Бабка молча протянула ей пятьсот рублей и снова недобро на меня покосилась. Надюха быстро нащёлкала ей мелочь из кассы, старушка аккуратно ссыпала её в кошелёк, и вскоре над дверью звякнул колокольчик.
– Ты чё мне покупателей кошмаришь?
– Да она сама кого хочешь напугает, – хмыкнул я. – Вон как зыркает, небось, ведьма какая.
– Чего тебе?
– Дай щеночка.
– Что за повод-то? – Тем не менее она обернулась и сняла с полки чекушку водки. – Пойдёт такая?
– Да мне лишь бы горела.
– Давно тебя что-то не видно было.
– Дела, – важно ответил я. – Сколько с меня?
– Сто девяносто.
– На, – припечатал я к прилавку двести рублей. – Сдачу себе оставь.
– Ну спасибо, вот ува́жил так ува́жил.
– Красивая ты баба, Надюх, – с придыхом произнёс я.
– Ага, красивая, только вот замуж никто не берёт, – захохотала в ответ она.
– А твой-то чего?
– А ничего. Живём вроде, но хочется-то семьи, порядка.
– Могу с ним поговорить, если уж так приспичило?
– Да ты что?! Совсем сбрендил?! Иди уже, говорун. У меня сейчас люди пойдут, а я ещё товар не разложила. Заговариваешь тут меня.
– Ну как знаешь, – ухмыльнулся я и подался на выход.
Отойдя на пару метров, вновь похлопал себя по карманам и матерно выругался. Вот ведь дурная голова, хотел же сигарет взять… И да, возвращаться я не стал и, задрав воротник, направился к кладбищу.
То ли день сегодня не задался, то ли всё же стоило вернуться за сигаретами к Надьке. Может, не такая уж и плохая это примета? В общем, неприятности нашли меня там, где я их меньше всего ожидал. Какие-то два пьяных подростка ошивались неподалёку от сторожки. И что они забыли поздним вечером у кладбищенских ворот – непонятно. Скорее всего, проблем на свои дурные головы. Других объяснений у меня не нашлось. Даже издалека было видно, что они неадекватны: движения неуклюжие, а хохот стоит – аж от магазина слышно.
– Э, мужик, закурить есть? – нагло поинтересовался один из них.
Одного взгляда в его глаза мне хватило, чтобы понять: они не пьяные. Эти двое под чем-то более крепким, чем алкоголь. Зрачки настолько крохотные, что их едва видно, а на улице уже поздние сумерки. Ещё минут десять, и без фонаря здесь можно натурально ноги переломать. Хотя наш фонарь, похоже, починили. Уважают в городе Валерича, даже пресловутая «горе-сеть», от которой вечно дела не дождёшься.
– В сторожке, – кивнул я на дверь.
– Ну открывай тогда, хули замер, – подключился разговору второй.
– Это
