слезами не удавалось пока никому. Я вполне могла оказаться первой. Но – и тут не удалось прославиться. В одно мгновенье я задохнулась, втянув в легкие вместе с воздухом потоки слез, рывком перевернулась на кровати – и села, сотрясаясь от судорожного кашля и пытаясь кое-как, пальцами оттереть глаза. И – что самое невероятное – несмотря на быстро надвигающееся удушье, я испытывала полный, абсолютный, безусловный восторг. Из-за слез я ничего пока не видела, но это был тот самый голос! Не приснилось! Не забрали! Не отдам!
Вдруг меня что-то с такой силой хлопнуло по спине, что я ткнулась носом в собственные колени. Хватая ртом воздух, я выпрямилась, перевернулась на четвереньки и задом сползла с кровати. Привалившись для устойчивости к стенке, икая и смаргивая остатки слез, я уставилась в узкое пространство между кроватью и шкафом. Он. Он! Стоит, чуть наклонившись вперед, и смотрит на меня настороженно. От облегчения у меня даже голова закружилась.
– Ты что, совсем обалдел? Идиот! – завизжала вдруг я.
Поза его ни на йоту не расслабилась, но голос дрожал от смеха.
– Насчет идиота я с тобой, пожалуй, согласен; но насчет совсем обалдел – не очень. Кто это из нас совсем обалдел? Кто пятнадцать минут бегал по квартире, заглядывая во все углы, и – обнаружив все на своих местах – принялся реветь белугой?
От возмущения я даже осипла.
– Ты … что … все это время … здесь был?! – Каждое слово мне приходилось выталкивать из себя, словно камень. – Ах, ты…! – Я ринулась вперед с единственной мыслью: кусаться, царапаться и бить по всему, до чего достану.
Он исчез.
Я замерла на одной ноге, и руки у меня сами собой прижались ко рту. Где-то рядом послышалось тоненькое, приглушенное поскуливание – и я поняла, что оно доносится из-под моих ладоней.
– Оооой! – Я поставила вторую ногу на пол и, не решаясь оглянуться вокруг себя, тихо сказала: – Слушай, ты где? Вернись, пожалуйста. Вот прямо сейчас же – вернись! Я не хотела… Но ты тоже… совесть-то у тебя есть? Пожалуйста!
И снова – так же, как ночью – краем глаза я заметила движение и резко обернулась к окну. Он сидел в кресле, довольно свободно, но настороженность во взгляде оставалась. Мелкими шажками я переступила к изножью кровати, чтобы перекрыть ему отступление из спальни, бормоча на ходу: – Не исчезай больше. Пожалуйста. Я тебя очень прошу. Я больше не буду.
Он вдруг закрыл лицо руками, согнулся и задрожал. На меня навалилась паника. Что случилось? Что я опять не так сказала? Он поднял голову, и я увидела, что он трясется от беззвучного смеха. Ну, знаете ли! Это уже все границы переходит! Но на всякий случай с места я не сдвинулась.
– Что смешного? Нет, ну что смешного? Все утро за мной подсматривал, пока я тут чуть с ума не сошла! Мало тебе трех лет предыдущих? Еще решил поразвлекаться? Так еще и драться начал – чуть хребет мне не сломал! А мне и слова в свою защиту сказать нельзя? – возмущенно булькала я, но злость уже прошла. В ответ он расхохотался уже
