что с твоим сердцем нельзя волноваться, – обнимая мать, успокаивала ее Майя, – Ну куда она денется? Придет скоро. Наверное, просто дождь пережидают где-нибудь.
– Ну кто знал, что ее заберут в такую рань. Говорила я Степан Степанычу, что в отпуск пораньше мне надо уйти. Так бы мы на прошлой неделе приехали и навестили ее в больнице, – горько жаловалась мать – А теперь ищи ее, свищи!
– А чего ее искать? Наталья Сергеевна сказала ведь, что ее забрали друзья. Значит, скоро привезут ее домой, – не веря самой себе, продолжала утешать свою маму девочка.
– Майя! Ее забрали часов в 10 утра! Сейчас половина пятого! Ну как это понимать!? – не успокаивалась мама. – Скоро и Петр придет с работы. Что я ему скажу?
– Твой Петр сам виноват, что Вера убежала. Никогда не поверю, чтобы он переживал! – зло отрезала девочка. —Ты же сама так говорила.
– Ну, говорила. В сердцах много чего можно наговорить, – неохотно согласилась мама. —Но он же помирился с нами, когда это случилось, и бабку выгнал.
– Ой, выгнал! Скажешь тоже. Такую кикимору фиг выгонишь, если сама не захочет, – недоверчиво фыркнула Майя.
– Ну, может, и сама ушла. Я этот вопрос сильно не поднимала. Главное, что уехала восвояси, – философски заключила мама.
Опустившись на стул, девочка ненадолго замолчала. И потом спросила:
– Мам, а почему вы с дядей Петей поссорились?
– Долгая это история. Обижал он Катю, хоть вроде и говорил, что любит, – неопределенно пожевала губами мать. – Ну и ревновал само собой. Из дома не выпускал.
– Тиранил, что ли? – задумчиво глядя на мать, спросила Майя.
– Ну, можно сказать и тиранил. Но морально больше. Без рукоприкладства, —утвердительно покачивая головой, согласилась мать. – Я пыталась с ним поговорить, чтобы он сильно ее не зажимал. А он бабку эту проклятую слушал больше. Так и разругались вдребезги.
– Ведьма она… Натуральная ведьма! – грустно продолжила она. – Всю жизнь Катерине заела. И Верочку с самого рождения невзлюбила.
– Вот я и говорю. Кикимора болотная! – сочувственно поддакнула Майя.
Тут в дверь коротко постучали, и Майя, радостно встрепенувшись, побежала отпирать щеколду.
Однако радость ее была недолгой. На пороге, старательно стряхивая капли дождя с потрепанного черного зонта, стоял дядя Петя.
Мрачный тяжелый взгляд из-под кустистых бровей неодобрительно окинул девочку с ног до головы, а квадратный, выступающий вперед подбородок слегка кивнул в качестве приветствия.
– Здрасти, дядя Петя! – пискнула вмиг сникшая Майя. – А мы тут Веру ждем. А она все не идет.
Кустистые брови еще больше нахмурились, а взгляд сменился на недоверчивое недоумение.
– Как это не идет? А вы разве из больницы ее не забрали? Мать где? – отрывисто пробасил он, проходя на кухню.
– Здравствуй, Петр, – озабоченно закивала ему мать девочки.
– Здорово,
