967-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Шура Шиш и другие
Шиш с оливковым маслом
Когда к власти в стране пришел Горбачев, обострился товарный дефицит. Но когда Шуру Шиша избрали председателем профкома Ташкентского кукольного театра, актерам стало полегче жить. Вот и спорь после этого, что не всё в нашей жизни зависит от вождей…
О профсоюзной карьере Шура никогда не мечтал. И ни на какую роль кроме кукольной не претендовал, пока сам же не взбаламутил народ на перевыборах профкома. Его задели слова, что сей комитет оказал содействие в выделении ему квартиры.
– Интересно получается, – возмутился он, – когда я стал лауреатом международного конкурса, мне по распоряжению правительства выделили квартиру – начальству стало стыдно, что живу в семейном общежитии. Но с какой стати профком приписывает это себе в заслугу? А другим бездомным актерам помочь слабо?
После этих слов те, кто дремал, проснулись. А кого измучил квартирный вопрос, оккупировали трибуну.
На собрании присутствовал некто от республиканского совета профсоюзов. Он попытался утихомирить страсти и заметил, что все делалось по закону, квартиру выделяют коллективу, а профком распределил ее Шишу. Но лучше бы не говорил это. В стране еще только намекнули про гласность, а в театре уже воплотили её в жизнь. Досталось всем – и профкому во главе с председателем, и директору театра, и даже властям, вместе с республиканским засланцем, которые повернулись к искусству задом, а к кукольному и вовсе стыдно сказать чем…
В итоге избрали председателем Шиша, а в комитет вошли сплошь бездомные актеры.
На следующий день Шура всерьез задумался: чем должен заниматься профсоюз в отдельно взятом театре? Отправился за советом к главному бухгалтеру, она до него лет двадцать председательствовала в профкоме. Но та, обиженно поджав губки, посоветовала лишь вовремя собирать взносы и перечислять их на счет Узсовпрофа. Шиш перебрал в голове друзей, которые могли бы помочь с советом. В сухом остатке остался лишь закадычный Семен Чернозёрский, работавший в солидной газете и имевший свое мнение по любому вопросу.
– Ценно не то, что тебя избрали профбоссом, а то, что ваш коллектив обрел свой голос, – изрек тот, раскуривая трубку с турецким табаком. Её он держал в руке точь-в- точь как Сталин, судя по фильмам, сходству, правда, мешала одежда – джинсовая варёнка, только входившая тогда в моду. – Ты должен возглавить этот порыв и вот где у вас будет директор и все его присные, – Семен сжал свободный кулак так, что хрустнули костяшки. – Самим надо формировать репертуар, переходить на хозрасчет, чтобы получать процент с каждого спектакля…
– Какой процент, какой хозрасчет, – слабо возмущался Шиш, – мы на бюджете и глубоко убыточные. Грех на детях наживаться. Ты мне лучше посоветуй, как порадовать народ чем-то хорошим, связанным с профсоюзом.
– А что нужно народу: хлеба и зрелищ. Понятно чего у вас не хватает. – Чернозёрский погасил трубку, вытряс табак в пепельницу и набрал номер телефона своего дяди. Тот недавно возглавил то ли магазин, то ли спецраспределитель со скромной вывеской «ПРОДУКТЫ». Меньшая его часть, обращенная к улице, была с обычными полупустыми прилавками, а большая, скрытая от не приобщенных глаз, напоминала, наверное, гастрономический рай. Поскольку там водились круглый год бананы, мандарины, крабы, осетрина, пастрома и прочие страшно дефицитные по тем временам продуктовые радости.
– Ну что ты, Семен, – сразу отказал дядя, – у нас же все на учете, за нами глаз да глаз, даже себе не удается взять лишний раз колбаски. Вам, журналистам, как раз надо почаще писать о том, что больше надо производить всего и всегда, а вы…
– Это не нам, а для кукольного театра, – прервал дядю племянник. – Мой приятель Шура стал у них профсоюзным боссом.
– Того самого – республиканского? К ним же едет с гастролями театр Образцова, так? —реакция дяди не оставляла сомнений насчет того, почему он работает в столь труднодоступном месте.
– Это что-то меняет? – пристыдил Чернозёрский родственника.
– Таки да. Протяни трубку к уху того, кого ты назвал Шурой, я хочу иметь с ним знакомство.
В понедельник, в выходной, в кукольном театре царило у гардеробной небывалое оживление. В белом халате и кокетливо надвинутой белоснежной пилотке, Александр Вениаминович, так с этого дня многие стали величать Шуру, выдавал продуктовые наборы. Причем, ввел новацию – не в порядке живой очереди, а строго по алфавиту, чтобы не создавать ненужную толчею и путаницу.
Если перечислять все, что было в том наборе, то нынешнего избалованного обывателя этим перечнем не проймешь. Но на советского гражданина это произвело впечатление уровня «ступор». Где это видано, чтобы
