стали пылать. Ей казалось, что она сейчас расплавится. Закрыла лицо руками, выбежала на воздух и помчалась домой.
Девушка влетела в дом зарёванная, забежала в свою комнату, забралась на кровать и накрыла голову подушкой.
Пролежала так долго, пока к ужину не позвали.
Евгенька как будто не услышала приглашения, так и продолжала лежать. А потом в комнату к ней постучался отец.
Пётр Николаевич обеспокоился отсутствием дочери. Увидев распухшее лицо, сжал кулаки.
– Лисонька моя рыжевласая, – запел он сладким голосом. Но голос дрожал, кулаки сжимались сильнее. – Кто обидел мою доченьку, свет моих очей и мою жизнь?
Евгения смотрела на отца отрешённо и молчала.
Отец присел рядом, провёл рукой по волосам, дочь уткнулась в его плечо и начала всхлипывать.
– Женился он, папенька, позавчера.
– Кто? – отец убрал руку с головы дочери.
– Ва-ню-ю-ю-ю-ша…
– Ой, дурёха, – прошептал Пётр Николаевич, – влюбилась в шута этого всё-таки. Угораздило тебя… Да что же ты в нём углядела-то? У Сапожникова сын и то поприятнее будет: лицо как у ангела. А этот? Бревно неотёсанное…
Евгенька вздохнула глубоко.
– А я что-то давно его не видывал. Кто же тебе напел новости такие, лисонька?
– В кузнице мальчишка, у отца-то его ничего не выведаешь, – дрожащим голосом ответила девушка.
– Разберёмся, жена не стена. И как это до меня не дошло-то такое событие? Я не слыхивал про свадьбу. А женился-то на ком?
– Сказал мне мальчишка, что на дочери бабы Фани из соседней деревни.
После этих слов Евгения зарыдала ещё сильнее.
А отец вдруг расхохотался. Аж слёзы из глаз брызнули.
Евгения успокоилась, уставилась на отца.
– Это откуда ж у бабы Фани дочка-то появилась? Она померла давно, дочка-то… Да и старше меня она была годов на двадцать. Ой, рассмешила ты меня.
Евгения вспыхнула, сжала губы, вытерла слёзы.
– Не нужен он мне… Но и другим его не отдам. Уж вы, папенька, позаботьтесь об этом. Хочу смотреть на него каждый день, но мужем моим он не будет. А за Сапожникова сына замуж выйти я согласна. Пусть знает Ванечка как смеяться над дочкой купеческой, пусть знает…
Пётр Николаевич встал с кровати, выпрямился.
– Ну то-то же… А то Сапожников того и гляди другую жинку сыну подыщет. А зачем нам другие, когда моя лисонька и его ангел венчаны будут вскорости.
Евгенька встряхнула головой, огненные волосы рассыпались по плечам, словно пламя занялось.
– Я бы и за Ванюшку замуж пошла… Но вам, папенька, ни к чему такому желанию следовать, кровь нашу купеческую портить. А если он будет на виду, я спокойной стану.
– Ну как я могу тебе отказать, лисонька моя? Будет по-твоему, и слёз больше не лей. Найду я шута твоего горохового, вырву
