кружки и спортивные секции: хоккей на траве, баскетбол, настольный теннис. Я брала все, что могла дать школа. Каждый день, включая выходные, я убегала утром и возвращалась только вечером. Мои дни были только моими. Я жила, летала и снова падала, оказавшись на пороге своего дома.
На лето нас обычно отправляли только к маминым родственникам. Отцовскую родню, мы совсем не видели, да и не знали их толком. Мама лишь изредка позволяла нам видеться с бабушкой, но и та нас особо не жаловала.
Летняя пора была моей любимой несмотря на то, что сразу по окончании учебного года нас сначала отсылали к тете Клаве на грядки. В течение месяца мы помогали вспахивать, поливать, удобрять, пропалывать, собирать урожай, в общем, выполняли всю тяжелую работу наравне со взрослыми. Месяц тянулся ужасно долго, руки уставали, голова болела от палящего солнца. Все вокруг казалось таким чужим и недобрым. «Каторга!» – говорила себя я. Почти каждое мое движение отдавалось болью в мышцах, ведь ежедневно я выполняла задания за себя и за свою сестру, которая ничего не хотела делать. Дети тети Клавы, так же, как и Лида, были ленивы и ужасно медлительны. В них чувствовалась меланхолия, и рядом с ними любой бы завял. Но я не желала увядания и убегала, пусть и на каторгу, зато подальше от такого настроя. Все не длится вечно, можно и потерпеть.
Эти жаркие и тяжелые дни отпечатались в моей памяти так же, как и образ моей тетки: сильной женщины крепкого телосложения с обгоревшей на солнце кожей. Я не помню ни одного доброго слова от нее. Ей вовсе не казалось мучением, каждый день вставать в пять утра и до позднего вечера пахать на огороде, а потом дома. За месяц изнуряющей работы я заметно худела и очень сильно загорала. В благодарность за рабский труд нам обычно платили парой мешков урожая с первого сбора.
На этом лето не заканчивалось. Отдохнув дома, мы сестрой отправлялись в деревню к бабушке с маминой стороны. Я безумно любила ее. Баба Дуня была маленького роста, со сгорбившейся от тяжкого труда спиной, но за долгие годы нелегкой жизни не очерствела душой и всегда оставалась самым добрым и светлым человеком. Ее выцветшие глаза всегда горели радостью и любовью. Помню ее печь, которая всегда была готова накормить нас досыта, и ее небольшой, но всегда такой уютный домик, ставший моим пристанищем добродетели.
Баба Дуня всегда встречала нас на пороге дома, едва мы появлялись в начале дороги, словно стояла там с самого утра. Ее ссутулившийся силуэт с трудом угадывался со столь дальнего расстояния, но я уже ощущала радостный трепет от встречи с ней. И даже не различая мелких деталей, я знала, что на лице ее играет улыбка. Не в силах дождаться, пока скрипучая телега докатит до бабушкиного дома, я спрыгивала и неслась к ней с распростёртыми объятиями, горящими глазами и открытым сердцем. Она обнимала меня так крепко, как только могла, насколько позволяли ее слабые руки. Родной запах, милый облик и радость от теплой встречи наполняли мой мир светом и добротой. Каждая минута, проведённая у нее, всегда казалась такой ничтожно малой!.. Мне не хватало времени наговориться с ней. Она с неподдельным
