и я рухнула на землю. Увидев толпу, он резко осадил коня и с галопа перевел лошадь на легкую рысь, а потом и вовсе перешел на шаг, словно всем своим видом давая понять, что торопиться уже некуда… Медленно приблизившись, он опустил Катю на руки родителей и горестно покачал головой. Бережно, словно самое хрупкое и дорогое на свете, катин отец принял на руки бездыханное тело дочери. Опустившись на колени и сжимая ее в объятиях, он горько зарыдал. От глухих надрывных стонов этого обычно сурового мужчины сердце рвалось на части. На лице застыла гримаса горя и отчаяния. От него исходила такая плотная волна неизбывной боли утраты, страшной безысходности… что казалось ее не разрубить и топором. Он держал дочь на руках словно младенца, раскачиваясь из стороны в сторону, как маятник, в остекленевшем взгляде зияла пустота. Из горла ее матери раздался душераздирающий крик раненного животного. Она прижалась щекой к голове дочери, рыдая навзрыд. А когда уже не могла кричать, забилась в страшных истерических спазмах, заходясь в немом крике. Жутко было наблюдать, как она гладила дочь по голове, привычным движением заправляя за ухо непослушную прядь волос. Оба были абсолютно раздавлены, их боль была осязаемой. Они оплакивали своего ребенка, и вместе со слезами из них как будто уходила жизнь, угасая прямо на глазах. Это была ужасная трагедия для всех нас, но это абсолютно несоизмеримо с той сокрушительной болью, которую испытывали родители. Долго еще люди безмолвно стояли вокруг них не шелохнувшись. Никто не смел помешать им. Казалось сам воздух застыл и время остановилось. Для катиных родителей время действительно остановилось, как на разбитых вдребезги часах. Невероятная немыслимая боль шквалом обрушилась на них в одночасье.
Глядя на них, у меня кровь стыла в жилах. Я захлебывалась в слезах, а легкие наполнялись болью, не давая вдохнуть. На душу тяжким грузом легло чувство вины за то, что не помогла подруге, не докричалась до ее души, не сумела вытащить с темной стороны, где нет света, а значит, нет жизни… И она ушла, покинула мир, в котором была так нужна. Моя подруга мертва. А я здесь, я жива… Стою и смотрю на то, как убиваются от горя ее родители. Меня так отчаянно злила несправедливость этого мира! Почему именно она?! За что? А ведь на ее месте должна была быть я… Я – трусиха, из-за которой моя подруга погибла!.. Это я сейчас должна бездыханно лежать на ее месте! Та, которая из-за своей трусости поменялась с ней местами, прикрывшись телами своих подруг с обеих сторон. «Никогда не прощу себя! Никогда!.. Это я виновата в ее смерти. Это произошло из-за меня. Я теперь никогда больше не увижу ее, не услышу задорный голос, веселый смех, не поговорю с ней…», – так не хотелось верить в ужас происходящего, в глазах потемнело, и я упала без сознания.
Утром я проснулась у бабули на печи, завернутая в теплое одеяло. Не понимая, что случилось, и как оказалась здесь, я на минуту представила, что все это было кошмарным сном. Открыв дверь, я увидела лишь бабу Дуню и Егора, которые стояли на улице и что-то обсуждали.
– Бабуля!
Она обернулась и медленно подошла ко мне.
– Что случилось, Вали? Почему ты не отдыхаешь? – спросила она меня.
– Бабуль,
