Михаил Ефремович обнимая меня на прощание. – Не бери в голову, дитя! Все, что случается в нашей жизни уже предначертано где-то. Дай Бог тебе здоровья. Всех благ вам!
Отец Игоря был замечательным и очень добрым человеком. До сих пор не верится, что он мог жениться на этой злобной фурии. Что могло объединять двух настолько разных людей? У этой ведьмы же душа чернее ночи! Она пленила его своей красотой, заманив в сети, как коварная паучиха, и всю жизнь высасывает из него жизненные соки. Да не мне судить об этом.
В дороге я уже начала беспокоиться. Характер боли немного изменился, она постепенно нарастала по восходящей шкале, достигая своего пика, а затем сходила на нет. Я не понимала, что со мной происходит. Добравшись до тетки Игоря, я побежала в туалет, но безрезультатно. Это не было похоже ни на расстройство кишечника, ни на отравление, температура не поднималась и тошноты не было. Только боль становилось интенсивнее. Нас пригласили за стол пообедать. Но я не могла усидеть на месте и, все время извиняясь, бегала в туалет, который стоял на улице. Боль волнами накатывала на меня, время тянулось бесконечно, превращаясь в пытку. Я терпела из последних сил и молчала, как партизан на допросе, так никому ничего и не сказав. Тем более на меня никто и не обращал особого внимания и не интересовался моим состоянием. Я всерьез опасалась не только за свое здоровье, но и за жизнь малыша. Думала, может это Ведьма Яковлевна подсунула мне за завтраком свое дьявольское пойло, от которого меня так крючит, и теперь я превращаюсь в какую-нибудь горгулью? С неё станется!
Наконец время подошло, и мы сели на поезд. Приступы боли усиливались и стали более продолжительными, перерывы между ними значительно сократились, и я едва успевала переводить дух. Я боялась, что вот-вот потеряю сознание и попросила Игоря сбегать за провожатым. Его не было всего несколько минут, а меня уже разрывало от невыносимой всепоглощающей боли, из горла вырывались сдавленные стоны, воздух со свистом выходил сквозь стиснутые зубы. На моё счастье, в поезде была провожатая врач, которая провела беглый осмотр и сообщила, что я рожаю, уже идут потуги, и меня надо срочно снимать с поезда. Она передала на ближайшую станцию о роженице, и на вокзале нас ожидала карета скорой помощи. В срочном порядке меня отвезли в ближайший родильный дом. Конечно, я была напугана, но сейчас нужно было направить все силы на то, чтобы роды прошли успешно.
У меня в голове не укладывалось, что у тетки Игоря дома было столько женщин, и ни одна из них не поняла, что со мной происходит что-то неладное. Наверное, я сама виновата, что молчала до последнего, пытаясь справиться с болью в одиночку, чтобы не доставлять никому лишних хлопот.
Скорая неслась на предельной скорости. Не помня себя от мучительных схваток, я кричала, громче сирены. В родильном отделении меня встретила какая-то заспанная тетка, выдала мне страшное застиранное тряпье вместо одежды, с каким-то остервенением побрила промежность тупой ржавой бритвой и скомандовала:
– Полезай на вертолёт! – я в недоумении уставилась на неё. – Чего вылупилась? Всему
