горный кряж. Правда, как клятвенно заверила Морге, ничего про хоть одного убиенного обладателя единого рога она слыхом не слыхивала и знать не знает. И потому, откуда мог взяться гребень из оного рога, она ума не приложит. Что нисколько и ни удивительно – откуда у колдуньи ум, который можно куда-либо прикладывать…
Всю дорогу до трактира, где остался мой верный конь по кличке Сивый, сапоги без умолку болтают – про вонючие носки, про сухую прекрасную погоду, про каменистую дорогу, снова про вонючие носки, про Йожина с болота, что наделил их говорливостью с сознанием в придачу, и снова про носки… В общем, оставалось только радоваться, что в пасть к Йожину не загремел до кучи и мой Сивый. Представляю себе развесёлую компашку – говорящие сапоги на пару с говорящим конём…
– Заткнитесь вы уже! – неожиданно раздаётся незнамо откуда.
От неожиданности я останавливаюсь… Это ещё что за…
– Ну, началось, – начинают возмущаться сапоги, – Проснулся!
– Кто проснулся? – чувствуя, как начинают шевелиться волосы на макушке, спрашиваю я.
– Кто-кто… Аспид!
И я перевожу взгляд на свой ремень из кожи чёрного аспида.
– Да-да. Это я, – соглашается с моим недоуменным взглядом тот. – А нече было лезть в пасть к Йожину. Там обретают с-сознание и дар речи любые вещи, выделанные из убиенных животных.
Вот же… Теперь к компании болтливых сапог присоединяется говорящий поясной ремень. Бедная моя голова продолжает движение, наверное по бесконечному, кругу…
– Так, давайте договариваться. – Решаю установить границы дозволенного и области табуированного. – Можете чесать языками, или чем вы там болтаете, но только вне присутствия посторонних. Мне ещё обвинения в чёрной магии не хватало!
– А чего сразу в магии?! – дружно восклицают сапоги. – Мы из-за такой мелочи молчать не будем!
– А чем не угодил чёрный цвет? – присоединяется к возмущениям ремень из чёрного аспида, – Можно подумать, все беды человеческие исходят из наличия в подлунном мире чёрного…
– Цыц, малявки, – прерываю препирательства я и пытаюсь воззвать к разуму, какой он у говорливых вещей ни есть, – За подозрением в чёрной магии вполне может последовать испытание водой, а затем сожжение на костре. И обычно казнимые горят вместе со всей своей обувкой и одёжкой.
– Какая дикость! – удивляется Аспид, – Никогда людям не доверял – ограниченные, примитивные в с-сознании с-своего надуманного величия с-создания.
Сапоги задумчиво помалкивают, видимо, оценивая риски своей сказочной говорливости.
– Так, что? Договорились? Болтаете только, когда рядом нет никого и это безопасно…
– Замётано, – неожиданно идут на уступки обычно несговорчивые сапоги.
– Это в общих интересах, – также соглашается и когда-то чёрный аспид, а ныне мой поясной ремень.
– Вот и прекрасно!
Проблем в трактире с болтливостью носимых вещей не возникает. Я рассчитываюсь с жадным
