в Книге Морганы. – Поклоняйся Богине, и она заберет твою болезнь, твои страдания».
Но магия по своей сути была не чем иным, как рецессивным признаком, который позволял манипулировать энергией, протекающей через фолу, – энергией, которая связывалась с рецепторами в клетках тела. Некоторые теории утверждали, что магия целительства была древнейшим видом, который давал ее практикующим способность вызывать клеточную регенерацию и аутолиз. Со временем она превратилась в более разнообразные, специализированные отрасли, которые варьировались от семьи к семье. Магия, подобная магии Байерса, которая утолщала кости. И магия как у Хэла Кавендиша.
Магия весрианцев работала так же, как и магия данийцев, хотя столетия суеверий рисовали их как нечто потустороннее и злое. Их магические родословные были древними и могущественными. Они заключали браки, чтобы сохранить их – во всяком случае, так хорошо, как могли. Кавендиши почти вымерли, и Хэл был первым, в ком проявилась магия за два поколения. Никто точно не знал, как работают его способности, – вскрытия жертв показали только разрушенный мозг, как будто всего один его взгляд был нейротоксичным. Рен содрогнулась при воспоминании о нем: его глаза были черными, а фолы на висках светились серебром, как шрамы.
Она положила несколько флаконов обратно в сумку и осмотрела остальную часть комнаты. Она была простой, но удобной: полы из цельного дерева, пуховый матрас, занавешенное окно с видом на зубчатый голубой хребет гор Драмлах. Там был даже шкаф, набитый одеждой для маленького мальчика. Ранее, когда пришел хозяин, чтобы принести ей чайник чая и кусочек пряного торта, Рен спросила, есть ли у него сын.
Сначала он был совершенно озадачен, услышав акцент Рен. А после того как она повторила вопрос, стал выглядеть напуганным.
– Нет. Здесь только я и мой близкий человек.
Гостиница в самом деле была совершенно пуста. Тишина нервировала ее, как будто буря собиралась над всем миром. Ранее она бродила по коридору и останавливалась перед каждой дверью. Не было слышно ни звука. И все же казалось, что за ней наблюдают.
Даже сейчас.
Когда ощущение мурашек стало невыносимым, она поднялась с кресла и вышла в коридор. Плотно завернувшись в дорожную накидку, Рен выскользнула через заднюю дверь на улицу. Клены с белой корой и крепкие вечнозеленые растения цеплялись за скалы, а вокруг нее, насколько она могла видеть, высились бледные горы.
Короткая прогулка по территории привела ее к огороженному саду, наполовину занесенному снегом. Владельцы, должно быть, были амбициозными садовниками, потому что он был более странным и красивым, чем все, которые она видела до этого. Яркие цветы росли в железных клетках, словно плененные зяблики. С деревянной вывески у ворот на нее уставился череп.
Его значение было ясным: не входить, опасно. Но Рен не смогла удержаться, чтобы не зайти внутрь. Порыскать в ядовитом саду керносцев было слишком хорошей возможностью, и любой целитель не мог ее упустить. Недостаток
