Но все же посмотрел на нее, не смог сдержаться. Ошибка.
Господи, она выглядела великолепно. Чистая, восхитительная красота. Начиная с округлых щечек и заканчивая тонкой линией подбородка – подобные лица скульпторы увековечивают в мраморе, чтобы остальные поколения веками могли любоваться ими.
Естественно, она оказалась красивой. Ведь она актриса. Созданная быть экранным идолом. Эмма Марон, она же принцесса Аня, будущая королева и завоевательница Темного замка. Мы с парнями смотрели сериал, пока путешествовали между играми. Аня была моей любимицей. Особенно с тех пор, как… я увидел ее грудь. Это событие сразило меня, будто кто-то ударил шайбой по шлему, и в ушах зазвенело. Моему взору предстали идеальные кремовые бугорки со сладкими розовыми сосками, вздернутыми вверх и бросающими вызов самой гравитации, умоляющими, чтобы их пососали. Она стояла на четвереньках, задорные сиськи подпрыгивали, пока Арасмус врезался в нее сзади.
Я почувствовал, как краснею. Я. Парень, на которого каждую ночь со времен старшей школы вешались десятки пассий. Я занимался сексом так часто и в таких разных позах, что со временем это стало обыденным. Ничто не могло заставить меня испытать стыд или почувствовать себя неловко. И все же сейчас я ощущал, как шея под воротником горит, а щеки алеют. После почти года воздержания мой член решил заявить о себе и начал расти. Именно сейчас. Сейчас, когда я застрял в машине, меньше чем в трех футах от женщины, у меня случился стояк. Чудесно.
Я вдруг ощутил себя проклятым извращенцем.
– По крайней мере, во время этой поездки можно посмотреть на красоту, – сказала она, прерывая мои мысли о кремовых сиськах с сахарными сосками.
– Хм-м, – только и смог промычать я.
Но она была права. Какое-то время нам предстояло ехать вдоль побережья, и хотя некоторые люди здесь перестали обращать внимание на Тихий океан, я сомневался, что Эмма Марон поступит так же. Это было хорошо. Она концентрировалась на пейзаже, а я концентрировался на дороге. Вместо нее. Не то чтобы она облегчила мне задачу. Эмма не восприняла мое молчание как намек.
– Без обид…
– Что означает – вы собираетесь меня обидеть, – сухо отрезал я.
– …но вы не похожи на шофера, – весело закончила она.
– Мне казалось, я похож на угрюмого экс-спортсмена с бременем на плечах, прячущегося от мира и запивающего свою боль.
И пусть я всего лишь отшутился ее же репликой, что-то внутри меня неприятно сжалось. Она почти попала в точку. Я не пил, но остальное…
Она мягко фыркнула, и это отвлекло меня.
– Что ж, сомневаюсь, что старый добрый Брик предложил бы забрать кого-то из аэропорта. Особенно если ехать пришлось бы час.
Попался. Мои руки сжали руль немного крепче.
– Амалия – моя бабушка.
– Оу! – В одном этом слоге уместилось все понимание мира. Эмма глянула в окно, прежде чем добавить: – Я ни разу не встречала ее.
– И все же решили приехать?
Она криво улыбнулась.
