Касательный прокол и задета жировая ткань. Морской лекарь вкатил Михе от столбняка и еще от чего-то. Скобку сделал, да джина бутылку подарил за наше знакомство.
Устроившись в открытом, палубном баре, долго не раздумывая, мы приступили к раскрытию загадочной тайны названия можжевелового спиртного – «Beefeater». Ну и все же, почему джин – «Пожиратель говядины»? Головоломка! Головоломка опустошалась, одновременно ломая наш рассудок и не поддаваясь разгадке.
Лёка с Юлькой, поднявшись на борт, застали нас за этим замечательным занятием и сразу стали требовательно вопрошать: «Ну и где крабы?».
Мишка молчал и улыбался, а я, как всегда, балагурил и нес всякую чушь. Хотели «крабовую» историю от них утаить, да не получилось. Нас к вечеру сдали дети.
Я засмотрелся на лик купленного африканского идола, поставленного к барной стойке.
– Это от нечисти всякой – «оберег», – торжественно объяснила нам Лёка, – рожица, правда, у него какая-то уж больно хитроватая.
Внимательно вглядываясь в покрытую красно-черной краской жуликоватую маску я, картинно, обратился к ней с вопросом:
– Дружище, а ты дух дружелюбный или враждебный? – уродливо растянутое вверх трагическое лицо с прорезанными глазами и приподнятыми в усмешке губами безмолвствовало.
– Молчишь, «казус африканский»? Во, во, так и буду теперь звать тебя «Казусом».
На память пришел обычай одного африканского племени в Камеруне. При рождении ребенку очень плотно забинтовывают голову и снимают повязку только по прошествии трех лет. Череп за это время принимает особенную, удлиненную форму. Таким способом аборигены не только меняют тело, но и становятся ближе к параллельному миру своих почитаемых божеств, веруя, что обретают чувство абсолютной защищенности.
Сразу подумалось: а вдруг наложенный на Мишку бинт при снятии тоже тело его изменит? Опять явит нам стройный торс и шашечный пресс, каким он был у него в десятом классе.
Чуда не произошло.
«Казуса» же мы с Лёкой бережно зацепили в каюте на крючке над моей кроватью. Ценное приобретение.
Сто баксов, все-таки.
Причина вторая
Порт Миндело небольшого острова Сан Винсенте встретил нас мелкой рябью залива. Даже не верилось, что когда-то на этом месте попыхивало жерло вулкана, спрятанное теперь водами Атлантики.
Посредине бухты с унылой обреченностью возвышался торчащий из воды ржавый остов старого полузатопленного мексиканского сухогруза. Видимо, вот так просто и незамысловато кабовердийцы проявили свою находчивость, сэкономив на строительстве фарватерного маяка.
– Меня снимите на этом фоне, – попросила Юлька, разбуженная туристическими восторженными охами да ахами и выскочившая к нам на палубу, отложив утреннюю процедуру наведения макияжа.
– Снимем и еще раз
