Она простая студентка Консерватории, дочь средней семьи, где звезд с неба не хватают. Величайшая благодетель для ее родителей заключается в том, чтобы дочь вышла замуж за примерного семьянина, который убережет ее от бытовых неурядиц, порадует их многочисленными внуками, и в общем-то не будет вызывать никакого интереса. Еще одно наблюдение – озвучиваемые родителями желания об успешном и богатом женихе почти никогда не соответствуют действительности. Установленное в народе правило гласит, что богатство невозможно сколотить честным путем, а значит, люди, чей доход выше среднего, без оглядки причисляются к нечестивым. Так зачем же порождать мутные толки? Гораздо спокойнее прожить ровную, тихую жизнь, не привлекая ненужного внимания. И да, юношеский задор рано или поздно потухнет, нужно лишь подождать. Этим и объясняется замалчивание родителями всех проявлений дочериной натуры, уклонение от любой полемики. И снова поразительная слепота перед очевидным – купирование проблемы ведет к ее взрыву. Когда в январе 1905 года царские войска расстреляли безоружную толпу, идущую с петицией об ограничении самодержавия и преодолении нищеты среди рабочих, вряд ли кто-то думал, что этот день станет толчком к череде событий длиной в двенадцать лет, апофеозом которых станет одна из величайших в истории революций.
Итак, слушать меня никто не собирается. Понять, что мне нужно – особенно.
***
Возвращение домой могло порадовать лишь возможностью расслабить ноги и сытно поесть. Аппетитные запахи застолья доносились с порога, и напомнили Карине о зверином голоде.
– Быстрее, мой руки и проходи к гостям, они скоро собираются уходить, – спешно напутствовала мать и вернулась в гостиную.
– Я очень этому рада, – устало буркнула Карина.
Прежде, чем сесть за ужин, ей пришлось со всей напускной приветливостью перекинуться несколькими фразами с сестрой отца, ее энергичным, хоть и заплывшим жиром и напоминающим неуклюже сложенного снеговика, мужем, и невзрачной дочерью, старающейся изо всех сил изобразить крепкую дружбу с Кариной. Ее приятно удивило, когда, взявшись сменить тарелку мужу тетки, она встретила искренний, мягкий отпор.
– Не утруждайся, прошу тебя! – с улыбкой призвал Балаян. – Мне и так хорошо, а ты устала, бедняжка, после занятий. Садись, поешь.
Глаза его, обволоченные хмельной дымкой, светились поистине детским радушием. Составленные в голове Карины шаблонные образы о нем распадались с каждым его словом, каждым обращением к жене и дочери. Карине не составило труда со спокойствием исполнять приказы отца принести воды, добавить маринованных огурцов, и освежить сырную тарелку. Ее «заступник» то и дело одергивал отца:
– Дай девочке поесть! Милая, – обратился он к дочери – принеси пожалуйста, содовой. Ты ведь знаешь, где она?
– Конечно,
