что вы можете пока сходить отдохнуть, пообедать в конце концов. Это ещë продлится очень долго, часов 10 точно. Может и больше
– Я что не ясно выражаюсь? Я же сказал, что никуда не уйду. Свободен!
– Да, сэр!
Боже, ему так больно. Хм, хотя все когда-то претерпевают боль. Правда, не все потом понимаю, куда направить силы, полученные после мучений, и вместо того, чтобы отрастить новые крылья и полететь в нужном направлении, пытаются подняться в воздух взмахами кровавых остатков, причиняя тем самым себе ещë большую боль и медленно убивая себя.
***
Уже вечерело. Через узкое решëтчатое окно под потолком пробивались лучи закатного солнца. Все участники эксперимента выглядели устало и измождёно. Однако напряжение никуда не делось. Халаты пристального смотрели то на крохотное тельце, то на мониторы. Состояние Ромы было крайне нестабильным: могли начаться очередные приступы боли, а иногда он терял сознание. В такие моменты по всем пробегал холодный пот. Несколько раз Холодов лично делал парню сердечно-лëгочную реанимации. Адорай также выглядел устало. Иногда он терял связь с реальностью, фокусируясь на одной точке. Хотя из-за затянувшейся операции, он начинал всё больше волноваться, нервничать, дёргал Холодова.
– Холодов, ну-ка, подойди сюда
– Сэр?
– Что сэр? Что вы так долго!? Почему его организм до сих пор сопротивляется!? Вы понимаете, что он уже медленно умирает!?
– Сэр. Мы делаем всё что можем. Сейчас всё зависит от него…
– От него, от него! А вы тогда мне на что!? Разве не ты мне обещал, что всë будет по-другому!?
Холодов и без того дёрганный и уставший, начал переживать ещë сильнее. Сердце забилось быстрее, руки затряслись. Каждый раз, когда Адорай начинал с ним так говорить, он как будто бы умирал внутри и возрождался только, когда его отпускали. Да, Холодов чувствовал вину, огромную вину, но не пред мальчонкой, к чьей жизни он отнёсся, как хирург к перчаткам, а перед Адораем, перед идеей.
Вдруг всë резко потемнело: лампы, аппаратура всë вылетело. Писки приборов затихли. Лишь через узкое окно пробивался хоть какой-то свет. Все в каморке перепугались. Адорай соскочил со своего места. Вечерние лучи ярко осветили его наполненные страхом и бешенством глаза.
– Это что за ***?
Тишина, растерянные взгляды. Холодов, как старший, запрокинул голову к потолку и проскрипел сквозь зубы:
– Походу электричество вылетело
–Серьёзно!? И как ты это понял!? ГЕНИЙ
Адорай был в бешенстве, казалось, он вот-вот воспламенится.
– ЧТО СТОИМ? Вы же уже с необычайной точностью определили проблему… Господи, стоят истуканы! Почему вы сами ничего не можете! Кто-нибудь умный быстро в цоколь!
Началась суета и беготня. Халатики стали носится по этажам и коридорам. Длинные световые лучи от фонарей периодически освещали лица суетившихся муравьёв. Кто-то искал электрика, кто-то тащил в комнату
