в кипе встретил нас у входа, ему было, вероятно, за восемьдесят.
– Ну, майне медхен, – сказал Шломо, так его звали, – как твой имя? Либочка? Какой хороший девочка. Ми сделаем такое мантель, что все на улице будут оборачиваться.
И это была чистая правда. Шломо показал мне несколько моделей.
– Вот это! – закричала я радостно, увидев на картинке пальто, о котором я мечтала.
– Ты знаешь, он подал заявление на выезд в Израиль, – сказала мне мама, когда мы вышли на улицу. Но его туда никогда не отпустят, – заметила она грустно.
Через несколько дней я пришла на примерку.
Серое двубортное пальто с рукавом реглан, с воланом снизу и расширенными рукавами было чудом портновского искусства. Где добыли этот толстый добротный драп, понятия не имею.
– Ну, Либочка, ты настоящий еврейский шенхайт, – сказал Шломо, когда я надела новое пальто. – А у меня большой радость, – и он повернулся к моей маме. – Ниночка, ты не поверишь: я поучил разрешение и уезжаю в Израиль.
– Шломо, дорогой, как я за тебя рада, – улыбнулась в ответ мама.
Она еще не знала, что в девяностом году сама уедет в Израиль, проживет там десять лет и будет похоронена, как положено еврейке, в израильской земле, на кладбище Кирьят-Яма…
Мы принесли пальто домой, и я даже вставала ночью посмотреть на него и постоять перед зеркалом. Это был верх портновского мастерства настоящей польской довоенной школы, так безупречно были сделаны все швы и отделка, а эти огромные пуговицы в два ряда – это было просто чудо.
На следующий день я пришла из университета и застала маму заплаканной.
– Что случилось? – спросила я. – Кто-то заболел?
– Нет, Любочка, сегодня ночью Шломо умер. От счастья. Он так долго ждал этого, что сердце не выдержало.
– Бедный Шломо, значит, мое пальто было его последней работой, и он вложил в него всю душу?
– Выходит, что так, это пальто должно сделать тебя счастливой, – сказала мама и обняла меня.
Не могу сказать, что ее предсказания сбылись, но пальто было просто шедевром, я носила его много лет, с любовью вспоминая старого Шломо.
Иногда мы ходили на еврейское кладбище, прибирали на его могиле и клали на нее камешки. Ведь евреи цветов не кладут. Срезанные цветы скоро завянут, а камни воплощают вечность.
02.11.2020
Берлин
Художник Раис Халилов
Васильевский остров
Английский язык
Быть молодой разведенной женщиной даже в какой-то мере приятно.
Дети сгружаются к бабушкам, им это в радость. А ты уже кошка, которая гуляет сама по себе. И делает, что хочет.
Вот и мы с моей лучшей подругой, архитектором из Еревана Кариной, не теряли времени даром. Не в смысле
