слов не было, себе он это разделял на плохо, хорошо, ярко, светло, мягко и др. И это все были внутренние ощущения, он бы сейчас не объяснил их. Чувствительность свою он скрывал, думал, что это проявление слабости. Чувствительными должны быть девочки, которые визжат от испуга, например, увидев паука. Сейчас он вспомнил, как чувствовал себя его отец в доме родителей мамы. Он как будто хотел извиниться за что-то, а дед и бабуля всегда были, как говорят старшеклассники, «в напряге». И не ласковыми были с ним, хотя всегда вежливыми, никогда не ругались. А когда отец уезжал от них, и бабуля, и дед говорили о нем только хорошее – так почему же они такими не были при нем?! Непонятные взрослые. И можно было уже и не вникать в эти хитросплетения отношений взрослых, но как-то само получалось. Теперь уже Максим своею способностью не тяготился, но и не обращал на неё внимания.
Итак, решено: завтра его папа отвезёт обратно. Максим ликовал внутри. Но, чтоб не увидели его радости, лежал с грустным лицом и исправно температурил. Утром, уже проехав половину пути, Макс решился заговорить с отцом.
– Папа, мне сегодня приснился Олег, тот парень, с которым я в поле познакомился, который в линзе такой исчез большой, как в воздухе, и мы с тобой испугались и убежали.
– Хорошо, – отец ответил легко: похоже было, что он не вник в сказанное.
– Папа, я самолет в поле тестировал, помнишь? – Максим уже понимал, что разговора не получится.
– Помню, у тебя хорошо получалось, я иногда смотрел. – Отец повернулся с улыбкой, потрогал лоб сыну. – Ты сиди молча, при температуре бывает – сон и реальность могут смешаться.
Максиму стало грустно. Взрослые, если что-то не понимают, сразу перестают это замечать, как будто этого нет. Ему вспомнилось, как на уроке его одноклассник Дима спрашивал, почему такой слабенький росточек любого растения может пробиться через асфальт, где он берет силы, ведь он такой малюсенький. И это было интересно. Но ответа не последовало. И много чего в школе было занимательного, но вот с ответами всегда была проблема.
В первое же утро в деревне Максим почувствовал, что никакой температуры у него нет. И весь этот день он уговаривал деда взять его завтра на рыбалку. Дед громко басом гудел, что тот должен поберечься, что будет сыро и прохладно, но опять та же «чувствительность» Максима подсказывала – возьмет.
Реку с дороги было видно, она распласталась в низине. С обочины спускался достаточно пологий склон. Река в этом месте делала ровную круглую петлю, затем снова широко текла вдоль дороги, постепенно отдаляясь от нее. Максим с дедом доехали на старой белой Ниве до синей таблички у дороги. Таких указателей Макс не видел. Она была из сколоченных дощечек, покрашена голубой краской. На голубом фоне белыми буквами – русскими, кажется, но витыми какими-то и перемешанными с незнакомыми другими иностранными буквами – написано: «Государева дорога в Сибирь до 1695 г.» и стрелочка – «Сибирь». Стрелка указывала не на дорогу почему-то, а вбок, на обочину.
