кому захочу. Я его изобрел, я ночами не спал и думал, как сделать так, чтобы оно было самым лучшим, значит и решать мне! Зачем я по-твоему все это делал? Я все время думаю, как сделать наше Племя богатым, как изготовить больше сабель и кинжалов, как сделать лук, чтобы одновременно стрелял несколькими стрелами. Зачем все это? Чтобы продать и подороже. А твой отец лучше бы остался в Оргьене и стал монахом, от его проповедей больше было бы толку.– Я не хочу это слушать, Тархан! И покрывать тебя перед отцом больше не буду! Я жалею, что не писала ему обо всем том, что ты делал. Что скрывала твои ошибки и что поддерживала тебя в твоих мыслях, что ты настоящий Глава Племени! Ты не Глава Племени, потому что забота о людях, это не только забота о том, чтобы у них было больше монет, чтобы купить на базаре новые халаты и пиалы, но и чтобы Племя было в безопасности.
– Что ты понимаешь, женщина! Именно этим я и занимаюсь! Никто не сможет победить нас с нашим оружием и сильными воинами!
– Пока оружие не используют, чтобы напасть на нас. А если ты продаешь его не зная кому, то быть беде! И еще, Тархан. Я обещала отцу записывать все твои торговые договоры и вести летопись, а то, что ты теперь не зовешь меня на переговоры, я напишу отцу.
– Побереги себя, Солонго, я твой муж, помни, что я расправлюсь с тобой, как только подрастут дети,– часто дыша, тихо произнес Тархан и выбежал из юрты, на ходу перевернув стоящий у входа кувшин.
Я немного посидела, собираясь с мыслями и вышла к Жайнагул и Гулкыз.
– Вы готовы идти на базар?– как можно спокойнее и беззаботнее спросила я
– Все ли хорошо у тебя, Солонго?– встревоженно спросила Гулкыз.
– Да, все хорошо, собирайтесь. Я побуду с детьми,– взяв на руки Тумэна. Хоргонзул шмыгнула носом:
– Я тоже пойду.
– Пойдешь с отцом, а сейчас останься в юрте.
Я дала женщинам два увесистых мешочка с монетами и они ушли.
– Мама,– обратилась ко мне дочь,– почему отец недоволен тобой? он хотел наказать тебя, ты непослушная, да?
– Все хорошо, Хоргонзул, мы немного поругались.
– А отец сказал, что ему надоело, что ты не слушаешься. А жена должна всегда слушаться, да?
– Да. Я слушаюсь, конечно, просто немного поссорились, так бывает.
Она посмотрела на меня глазами моей свекрови и также, как она, недовольно поджала губы. Я содрогнулась, присутствие свекрови было таким явным, что я зажмурилась и подумала, что она так похожа на бабку, что их можно было бы спутать, если бы не разница в возрасте.
Вскоре вернулись Жайнагул и Гулкыз, довольные и нагруженные мешками с одеждой и украшениями. Гулкыз оживленно что-то говорила дочери, Жайнагул кивала, соглашаясь с ней. Желтоватое лицо ее порозовело и глаза возбужденно блестели. Войдя в юрту, чтобы отдать мне оставшиеся деньги, они шепотом переговаривались, увидев, что Тумэн заснул. Я была рада за женщин, настроение их явно улучшилось. Я встала, положив ребенка
