style="font-size:15px;"> В ходе обследования всплыли неприятные находки.
Перикардит – воспалительная жидкость в околосердечной сумке.
Плеврит – аналогичная жидкость вокруг легких.
Асцит – жидкость в брюшной полости.
Итого мы имеем полисерозит – жидкость находится во всех серозных оболочках.
В крови у героини снижение лейкоцитов – еще одна характерная черта волчанки.
Системная красная волчанка – грозное ревматологическое заболевание. Через 10 лет после начала заболевания в живых останется 4 пациентки из 5. Через 20 лет волчанка убьет 3 пациенток из 10.
И шансы выжить у тех, кто выполняет назначения ревматолога – намного выше.
Нашей пациентке были назначены:
• базисный препарат;
• глюкокортикоиды (метипред);
• препараты, разжижающие кровь.
В диагноз она поверила не сразу. Каждый день на обходе были вопросы: «А может, с диагнозом ошиблись?», «Можно обойтись без гормонов?», «А если обратиться к гомеопату?»
Через неделю – под расписку – она покинула отделение. Бежала, роняя тапки.
Рекомендации я дала. Лечение должно быть постоянным. Через два месяца – контроль эффективности нашей терапии.
Встретились мы спустя два месяца при драматических обстоятельствах.
Санавиация. Вертолеты с красным крестом за считаные минуты преодолевают огромные расстояния. Для них не помеха непреодолимые высоты и ущелья.
Такие ассоциации были у меня с этим словом лет 20 назад. На заре моей врачебной юности. А в реальности дело обстоит так.
– Здравствуйте, на проводе врач **ой районной больницы. У нас тяжелый/непонятный больной. Нам нужна ваша консультация.
Далее возможны варианты.
1. Консультация по телефону. Врач рассказывает симптомы пациента, присылает его снимки/анализы, и ты расписываешь дальнейшую тактику. Что нужно дообследовать. Чем лечить. Или выносишь вердикт, что пациент не твой, не ревматологический.
Когда звонят ревматологу и ситуация совсем непонятная, это значит, что уже несколько специалистов до этого сказали «не мое». Так что все страшное и непонятное, как правило, оседает у нас, ревматологов.
2. Выезд консультанта в ту самую районную больницу. Дальность марш-броска – до 450 километров, если брать все уголки Ростовской области. Едешь на спецтранспорте – «газелька», или как повезет.
Приехал – смотришь лично пациента, обследования. Расписываешь тактику, либо берешь «на себя» – увозишь к себе в отделение.
Был бы пациент транспортабелен – раз. И был бы смысл в перевозке. Есть манипуляции, которые можно сделать на любой койке. А везти непонятного и тяжелого за 200–400 километров – всегда риск.
3. И есть третий вариант. Когда санавиация уже везет к тебе пациента, особо не спрашивая твоего мнения.
В нашем случае был как раз третий вариант. Доклад санавиации: молодая женщина,
