впуская в себя обширные зеленые поля, еще подернутые утренней дымкой, аккуратные редкие пастбища в отдалении и холмы, затянутые яркими, незнакомыми полевыми цветами. Окажись я тут раньше, приняла бы местность за пригород какого-нибудь жутко старого и живописного местечка в Уэльсе, где окутанные плющом и виноградом каменные домики соседствовали с древними памятниками архитектуры.
– Похоже на мой родной мир.
– Видимо, не настолько они и разные.
– Еще рано делать выводы.
Ганим бросил взгляд на меня и едва заметно вздохнул.
– Городишко, куда мы едем, зовется Ултар. Сам он не представляет собой ничего особенного, только закон есть необычный, там нельзя убивать кошек, так что имей в виду.
– Надо же, как неожиданно.
Я откинулась на спинку диванчика и посмотрела на плывущие по небу облака. Кажется, я о таком уже слышала, но никак не могу вспомнить, когда. Могло ли вообще встречаться подобное в моей прежней жизни?
На подъезде к городу мы оставили машину у местных конюшен. Гани уточнил, что в Ултаре проще передвигаться пешком, чем на узких пешеходных улицах объезжать прохожих и тех же кошек.
Выбравшись из салона, мы неспешно двинулись по одной из самых старых, выложенных брусчаткой дорог, оглядывая окрестности.
На краю Ултара, чуть дальше от конюшен, просторно расположились небольшие, затянутые мхом и зеленью коттеджи, обнесенные заборами фермерские угодья и пара водяных мельниц, облюбовавших местную тонкую речушку. Сам городок, едва мы зашли внутрь, показался более кучным и тесным с его старинными черепичными крышами, кое-где лежащими внахлест, каменными, часто выбеленными домами с близкими, почти соприкасающимися балконами, бесчисленными печными трубами и маленькими улочками, где под утренним солнцем на темной брусчатке, на крохотных крылечках и навесах над лавками спали коты.
Поднявшись по одной из главных улиц, мы быстро добрались до рынка, где в ветхих, но опрятных палатках торговцы, разложив свои труды, наперебой хвалили ткани, одежду, посуду, вышивку, крупы и еще десяток странных вещей, о которых я никогда не слышала и видела впервые. Чуть в отдалении послышалась музыка, нос невыносимо защекотал запах гвоздики и корицы. Чихнув, я тут же вцепилась в руку Гани, стараясь не потеряться в ворохе чужих юбок, корзин и вещей, что периодически совали мне под нос.
– Боги, зачем ты меня сюда притащил, Гани.
Братец обернулся и, улыбнувшись мне, обвел рынок рукой.
– Приехали южные торговцы, у них всегда много интересного, тебе стоит посмотреть.
Он протиснулся в толпе, ставшей еще плотнее возле палаток с украшениями и вещицами, выточенными из камня. Я запнулась о чью-то ногу и почувствовала, что случайно отпустила ладонь брата.
– Гани! Подожди!
Мой голос утонул в общем шуме, на ногу вдруг больно опустилась чужая трость.
– Ишь, встала тут! Чертовка! Убирайся отсюда, пока дух весь не выбила!
