Гене.
Кортик поправил на плече ношу и немного помедлил с ответом.
– Не ожидал такого от Лерки.
– Да уж… а Генка видать, не выдержал и пошёл в лес по грибочки… – Тимон произнес это с легкой усмешкой.
– Нормальный он мужик был…
– Да я же ничего против этого и не говорю, – поспешил оправдаться Тимон. – Но не считаю, что из-за баб стоит так убиваться.
– Ну, здесь же не только из-за бабы, – спокойно возразил Кортик.
– Не соглашусь… Присела, как-то раз не на тот конец, ну и молчала бы себе тихонько. Нет, бля, она оказалась честной давалкой. И кому от её правды легче то теперь?
Кортику не нашлось, что на это ответь и оба охотника некоторое время шли молча.
– Эх, нет на неё Димы Михайлова… – вдруг многозначительно произнес Тимон.
Ещё в портсигаре оказалась часть фотографии, на которой Геннадий держит на руках младенца. Хоть фото было оборвано, но всё же, можно было заметить женские руки, прижимавшиеся к Геннадию.
Охотники договорились, что Тимон пойдёт и оповестит о находке старейшин и жену усопшего, а Кортик займется приготовлениями к сожжению. Хоть Тимон и испытывал теперь некую неприязнь к супруге Геннадия, он понимал, что это не давало ему никакого морального права отбирать у неё возможность попрощаться с мужем. Не все охотники, в подобных ситуациях, предоставляли такую возможность родным, но Кортик и Тимон были из тех немногих, кто все ещё старались это делать.
Уже начало вечереть и, хоть солнечный день всё еще был довольно продолжителен, в лесу становилось не только сыро, но и прохладно. Тимон забрал зарытую добычу, но, несмотря на холод, он не особо спешил в общину. Причин тому было предостаточно:
Данная местность была исследована вдоль и поперёк и считалась относительно безопасной, но всё равно охотнику, ни в коем случае нельзя было терять бдительность. Ещё, сейчас, у Тимона было отягощение в виде нагулявшего за лето жир глухаря, и он не хотел выбиваться из сил. Но, помимо всего этого, Тимон, как только мог, пытался оттянуть момент встречи с вдовой Геннадия. Тимон вдруг понял, что не хочет сталкиваться с ней взглядами. Он боялся, что не сможет скрыть презрения в своих глазах, как бы он ни старался. И в то же время, ему казалось, что именно этого она сейчас и заслуживает. Он не собирался никому раскрывать содержимого письма. Решил, что пусть это будет на её совести. Но, со своей стороны, испытывал некую мужскую солидарность и чувствовал, что должен хоть как-то отомстить за Геннадия. Не то чтобы он был большим моралистом, в обычной ситуации он даже не удивился бы подобному развитию событий. На его памяти было большое множество еще более казусных измен, гораздо более низких в моральном плане, чем та, что была у Геннадия. Но ещё ни разу Тимону не доводилось быть в роли гонца трагической вести, причиной которой являлся её получатель.
Почти вся община базировалась на территории бывшей школы. Здание это
