неподалеку на диване, задрапированном пунцовыми и золотыми тканями. Амазис, суровый и привлекательный, с темными волосами, рассыпавшимися непокорными волнами, встретил взгляд Ситары с тоскливой улыбкой, игравшей в уголках его губ. "Я был неотразим, не так ли?" – размышлял он, и в его голосе слышалось эхо тысячи приключений. Ситара, глядя на Амазиса, скривила губы в понимающей улыбке, а ее пальцы лениво перебирали узоры на затейливом гобелене, украшавшем стены палаты. "Тебе ох как далеко-далеко от своего брата", – в ее словах сквозила едва уловимая меланхолия. Глаза Амазиса потемнели, и он опустил взгляд, перебирая пальцами витиеватую рукоять кинжала, висевшего у него на боку. "Нам всем далеко до его превосходства во всем, – ответил он, в его голосе звучала невысказанная печаль, – но мертвых не воскресить". Тяжелая, задумчивая атмосфера палаты, словно тисками, сжимала их общее горе.
Ситара, мысли которой были покрыты тайной, нарушила тишину приказом, который повис в воздухе, как клинок, готовый нанести удар. "Прикончи девчонку", – прошептала она, и ее слова прозвучали ядовитым обещанием, от которого по позвоночнику Амазиса пробежала дрожь: судьба Рейи, девушки-служанки, висела на волоске, как тонкая нить в запутанном гобелене их жизни.
В знойных объятиях коридоров борделя Рейя грациозно скользила с подносом бокалов с вином в крепких руках. Мерцание свечей отбрасывало теплый отблеск на ее раскрасневшиеся щеки, когда она пробиралась по лабиринту желаний. Смех и шепот посетителей окутывали ее, а сердце трепетало от любопытства и опасений, ведь сегодня судьба преподнесет ей неожиданный поворот. Тем временем в комнате наслаждений Амазис схватил лежащий неподалеку кинжал и игриво приставил его к горлу Ситары.
"Моя императрица, вы хотите, чтобы я прикончил шлюху? Тогда нет проблем!" заявил Амазис, и его голос низким гулом разнесся по комнате. Взгляд Ситары, острый, как клинок, выкованный в тайне, уперся в Амазиса. "Не гневи меня, Амазис, – предостерегла она шепотом, в котором слышался вес империи, – иначе твой хозяин все узнает и отрубит тебе голову".
Губы Амазиса скривились в сардонической улыбке, его уверенность была непоколебима. "Конечно, только не забудь сказать ему, кому я открыл имперские тайны", – ответил он с вызовом, завуалированным в его словах. Но Ситара, как всегда мастер манипуляций, расчетливо перевела разговор в другое русло. "Не будь дураком", – напутствовала она. "Лучше скажи, что ты думаешь о Фениксе". Когда напряжение повисло в воздухе, как гроза, готовая разразиться, в комнату вновь вошла Рейя, ее изящное присутствие было как глоток свежего воздуха в разгар их тайного обмена мнениями. В руках у нее был графин с вином, рубиново-красное содержимое которого переливалось в мягком свете свечей. Амазис, не раздумывая, поднял с пола бокал и протянула его Рейе, которая ловким движением руки налила вино до краев. "Спасибо, дорогая, – поблагодарил Амазис, и в его голосе на мгновение прозвучала искренняя теплота. Рейя, молчаливо наблюдавшая за интригами
