его были устремлены на Тивада. "Он уничтожит всех нас! Представь, если он завладеет твоей богоподобной силой… Мы, ты и я, сможем уничтожить его, а затем взять под контроль все наши земли, все ледяные кольца, все континенты! Мир покорится нашей воле!" Тивад, хотя и был раздосадован, но не отступал, пытаясь убедить младшего брата отказаться от гибельного курса. "Я не хочу больше слушать этот бред!" – заявил Тивад с тяжелым от разочарования голосом. "Ты опьянел от вина, брат". Когда Тивад повернулся и направился к выходу, Гидеон, не останавливаясь, продолжал соблазнять его видением величия. "Только подумай об этом!" Голос Гидеона следовал за Тивадом, эхом разносясь по залу. "Поглощая империю за империей, мы станем бессмертными и непобедимыми!" В тускло освещенном зале судьба их семьи, империи, а возможно, и самого мира висела на волоске: братья боролись со своими противоречивыми амбициями и призраком надвигающегося катаклизма.
Тивад ответил, не сбавляя шага. "Нет ничего хорошего для смертного в бессмертной жизни, я покончил с этой жизнью, в ней больше нет ничего для меня, скоро я передам все Карею и буду покоиться с миром". Тивад вышел из комнаты.
Гидеон с ухмылкой на лице разбил бутылку вина и сел на императорский табурет. "И это он всех называет червями? "
Непрекращающийся ливень над Империей Данов утих, уступив место югу, где под сенью императора Сифа лежало разросшееся имперство Ниирландия. Несмотря на кажушийся вншне средний возраст, он был так же стар, как и Джедор, его лицо носило следы переживаний, вытравленных неумолимым ходом лет, каждая морщинка и шрам свидетельствовали об испытаниях и невзгодах, которые его сформировали.
У Сифа, известного когда-то как верного слуги в Азуре, были длинные, струящиеся волосы цвета полуночи. Локоны цвета черного дерева, словно водопад теней, струились по его спине, обрамляя лицо, обветренное суровыми испытаниями, связанными с управлением империей.
Борода, унизанная серебряными нитями, обрамляла его сильную челюсть, придавая облику мудрость и достоинство. Глаза, по-прежнему глубокие и загадочные, таили в себе груз ответственности, а их пронзительный взгляд был способен разглядеть истинные сердца тех, кто искал его аудиенции.
Одеяние императора Сифа соответствовало его высокому положению. Он облачился в роскошную золотую мантию, украшенную бриллиантами, которые сияли, как звезды в ночном небе. Мантия, расшитая символами козы его императорского рода, царственно струилась по фигуре, создавая впечатление власти и роскоши. Его воротник также был уркашен эмблемой Амики и Козы с пятью рогами.
Его царственное присутствие подчеркивала богато украшенная корона на голове, инкрустированная драгоценными камнями, которые сверкали так, словно в них заключалась сама суть власти. Среди придворных махинаций и интриг знати император Сиф вел себя безукоризненно, являя собой истинный образец изысканных придворных традиций своего имперства.
Его
