прямо за сумкой с едой – «Только бы не оборвался…» – Подумал Фин и начал медленно тянуть крючок по песку – «ЕСТЬ!» – обрадовался он, иголка зацепилась за фляжку с водой. Фин медленно потащил ее, то и дело нервно поглядывая на Вожака, который встал на передние лапы.
В духовом зрении гиены это был еле заметный клубок, точно не живой и неинтересный, но шуршание песка привлекало внимание. Что еще больше привлекло вожака это дух в теле Фина. Он изменился, и зверь чуял, что тот следит за ним, и за той бледной штуковиной, что ползла по песку.
Фин притих и перестал тянуть нитку.
Спустя минуту продолжил.
Вожак в два прыжка долетел до фляги и разорвал ее в клочья, затем и все другие вещи, разбросав еду по песку, часть улетела в болото, часть он сожрал, учуяв мясо. Хотя от специй потом чихал до конца дня.
Фин быстро потащил крючок, который зверюга не заметила. Затем наблюдал, как вожак ест все, что было по вкусу, а после звонкой струей мочи окрестил то, что осталось.
От разорванных фляг затемнели мокрые пятна, которые растворились на глазах. Вонь от мочи дошла даже до Фина.
Вожак фыркнул, истратив весь боезапас, вернулся на свой скалистый трон, предварительно припорошив все песком.
– Да уж… – пробормотал Фин, он не чувствовал злости. Для него гиены были чем-то вроде ребуса, правила которого нужно понять как можно скорее. И Золот твердо знал – выход есть всегда.Рюга несколько часов сидела на песке, дух выветривался из ее тела вдвое быстрее, – «Скоро закончится… башка болит». – Она посмотрела на Михиля, который зачем-то зарывался в песок, затем лежал там минут пять, менял позицию и снова закапывался, – «Для чего мне вообще возвращаться в Холмы? я этих пердунов загодя ненавижу… Хан, да?..»
Она размяла шею, подошла к Таршину, который вроде бы спал, но внезапно открыл глаза с прямоугольными еле различимым на темной радужке зрачком, отражающим силуэт гона и пальмы над ней. Рюга покопалась в сумках и нашла одежду Хазема, – «Рю, наверное, не успокоится, пока будет искать меня…»
Сбросив шелковый наряд, она неуклюже надела штаны, которые на длинных ногах скорее походили на шаровары по колено. Затем натянула рубаху, благо у нее были широкие рукава и огромные грязевые клешни хоть и не без сопротивления, пролезли в них, оставив иловые мазки тут и там. Рубаха оказалась короткой и едва прикрывала пупок – «На кой черт мы вообще решили служить Патриархам?» – думала Рюга, до хруста выгибая спину, она напялила жилетку блекло синего цвета.
– «Вы с сестрой хотели быть как отец…» – непроизвольная мысль, чужеродная, хотя девушка этого не поняла.
– А я уже не хочу, – отшепталась она.
– «Но ты же обрела в нем второго отца»
– Хан? Хан, он… я не думала, об этом… – от такого очевидного откровения девушка стояла с минуту и пустым взглядом созерцала мутную воду, – Черт, все так, я всегда хотела, чтобы он… гордился.
