Даже меня выходил. Не бросил и не запаниковал… Значит, недооценила?»
Рюга снова начала снимать руку с повязки на шее, но Фин остановил ее.
– Не напрягай без надобности эту руку, твои безымянный и средний пальцы раздроблены, если трещины разойдутся, ты уже не сможешь их собрать.
– И долго так будет? – спросила Рюга и начала губами и языком захватывать жирные куски с кости.
– Обычно, обесточие длится месяц.
– Чефо, а раньфе никфак! – Гон полезла за второй порцией, – Вкусно!
– Не знаю, я думал о твоем духе, нам повезло уже потому, что ты смогла держать его день, твои руки хорошо заживают, главное, не тревожить их хотя бы месяц.
– И чего делать будем? – она поглядела вниз, где две гиены начали обнюхивать вожака, сегодня никто из них не отправился на вылазку. – Эти вон, уходить и не думают.
– Пока что мы будем тут, нельзя рисковать, у нас есть припасы на две недели, нужно подождать, пока ты окрепнешь, – с потухшим взглядом сказал он.
Рюга доела очередную порцию и сонно закачалась, Фин подпер ее и помог добраться до палатки, его спина трещала после вчерашней авантюры.
– Со мной, т-такого никогда н-небыло – бормотала она в полудреме.
– Это нормально – сказал он. – «пока что симптомы хорошие, через два дня она сможет ходить и нормально есть,» – Фин посмотрел в небо, – «А вот это мне не дает покоя…» – подумал он, глядя на костяную голову облачной рыбы в небе.
Через три дня на рассвете Фин вылез из палатки. Рюга храпела, а он привык спать один, да и палаточные валики хоть и смягчали сон, все же голый камень напоминал о себе. Усталость и куча мелких ссадин понемногу сходили, однако безысходность и тоска сводили сума.
Гон часто будила его, еще она иногда начинала пинаться посреди ночи, или тыкать острыми локтями и таранила коленями, заталкивая Финланда в край и без того тесной палатки.
Помочившись с уступа, он заметил, что сверху на скале кто-то топчется. Знакомое блеяние кута, – «Таршин!» – подумал они и, застегиваясь, побежал на другой конец платформы.
Это и вправду был он, на соседней скале в тридцати метрах кут стоял и глядел на него с недоумением, – «Бедняга, как он вообще туда забрался?»
Рюга спала сутки напролет еще неделю. Вязкие сны заполняли разум гона, это было состояние между сном и бодрствованием в котором нормой казался даже самый откровенный бред.
Фин перестал перекладывать Рюгу, как только заметил, что она уже сама меняет позу, когда затекает тело. Также девушке хватало сил просить воду, и ходить в туалет. Иногда, накоротко гон садилась рядом, они болтали об Империи и Холмах Мастеров, но это были довольно пресные разговоры на минуту-другую.
Таршина не получилось спустить, но он ждал, иногда уходил куда-то. Фин решил, что у него есть доступ к воде, так как он не выглядел истощенным.
