проходил каждые девять дней, если не было чрезвычайных ситуаций. Раньше меня никогда не приглашали, ссылаясь на мой юный возраст. Но теперь все изменилось. В зал совета я вошла следом за братьями. В своих покоях я успела сменить платье на серебряный камзол с черными брюками, а золотые волосы заплести в тугую косу. На братьях были похожие одеяния.
В просторном помещении из огромных панорамных окон открывался захватывающий вид на столицу. Но зал все равно сохранял мрак, ведь стекло было оснащено специальным покрытием, поглощающим свет. Народ Темных, в особенности мои братья, ненавидели солнце, ведь оно отнимало их физические и магические силы. Единственным источником света были свисающие с высоких потолков причудливые обсидиановые люстры в форме перевернутой восьмерки. Внутри них горело черное пламя, которое могло держаться месяцами благодаря темной магии в сочетании с усилительными свойствами камня.
На стене слева от входа в ряд висели наши с братьями портреты. Мой располагался в центре и был крупнее остальных. Я вспомнила, как позировала для него три года назад. Долгое неподвижное сидение принесло усталость и скуку. Братья пришли поддержать меня, они стояли за спиной художника. Пит с серьезным лицом указывал на недочеты в картине и заставлял их исправить. Энтони осыпал меня комплиментами и грозился съесть бедного живописца заживо, если тот не сможет передать всю мою красоту. Келлан от скуки бросался в художника детскими заклинаниями, вызывая у того то зуд, то несварение. Вилли хихикал над всем происходящим и рассказывал мне байки из последнего военного похода. Я же смотрела на братьев и была безраздельно счастлива, что они со мной. Поэтому со своего первого официального портрета я смотрела на мир с лучезарной улыбкой.
В центре зала стоял круглый стол из сумеречного дуба, за которым пустовало пять мест из десяти. Как только мы вошли в зал, присутствующие поднялись с кресел, положили ладони на сердце и склонили головы. Братья позволили мне занять место посередине между ними. По правую руку от меня находились Питер и Энтони, а по левую – Келлан и Вильям. Все принцы выглядели серьезными, кроме младшего, на лице которого играла веселая ухмылка. Он вальяжно развалился в своем кресле с алой обивкой.
– Приветствую, господа, – громко произнес Питер, когда мы сели на свои места, – можете присаживаться.
Помимо нас в круг совета входило пять князей. Я знала каждого по именам, ведь братья позаботились о моем образовании с малых лет. Рядом с Вильямом восседал Кевин Фэл, Последний Незрячий, с которым я, кажется, разговаривала на балу. Он являлся высшим некромантом и верно служил моим братьям больше десяти лет. Келлан несколько раз рассказывал мне истории с поля битвы про участие некроманта, который легко поднимал нежить. Я все больше понимала, что не хотела бы оказаться рядом с мертвецами, ведь представленные картины пугали меня до дрожи в коленях. Кевин Фэл был стар, от него веяло смертью.
Рядом с ним сидел отец Филиппа, Тавил Райконский. Мужчина недавно встретил четвертый десяток. При дворе он занимал пост министра
