что нам лучше расстаться. Ты − не та девушка, что нужна мне сейчас…
Я истерически хохотнула, и обратила взор к потолку:
− Господи! Ты хоть сам себя слышишь? Мы хотели пожениться следующим летом! Ты же сам сделал мне предложение! И вдруг что-то резко заставило тебя передумать, сразу же вскоре после возвращения из Франции?
Эдуард молчал, буравя меня своими темно-зелеными, похожими на изумруды глазами. В них читалось недовольство, разбавленное ноткой какого-то неведомого мне чувства. Возможно, сожаления.
Он пробормотал:
− Амелия, ты же знаешь, я должен был это сделать. По-другому нельзя…
Слезы не заставили долго себя ждать. Всхлип, вырвавшийся из моей груди, приглушенным эхом разлетелся по пустым коридорам, а затем затерялся где-то в глубинах здания.
Занятия начались несколько минут назад.
Я знала, что нужно идти, но ноги не слушались. Сил на то, чтобы отвести взгляд от человека, которого я любила больше жизни, и одновременно люто ненавидела, у меня так и не появилось.
− Твоя мать не любит тебя… − еле слышно протянула я. − Это она во всем виновата!
Эдуард вздрогнул:
− Что?! Что ты сказала?!
Расстояние между нами значительно сократилось. Его сильные руки схватили меня за плечи, и резко прижали к стене. Мне в нос ударил запах его дорогого одеколона:
− Повтори то, что сказала!
− Твоя мать виновата во всем произошедшем! − повторила я, заглядывая ему прямо в глаза. − Только она…
Левая рука Эдуарда сжалась в кулак, и с силой ударила в стену прямо напротив моей перекошенной от страха физиономии.
Я резко зажмурилась и испуганно вдавила в себя плечи, автоматически защищаясь от опасности.
− Не смей обвинять мою мать! Ты не имеешь на это никакого права! − его руки соскользнули на мои запястья и силой дернули вверх тонкие рукава кофты, − Это не она вскрывала тебе вены! Она не давала тебе в руки лезвия, и не сажала в ту ванную…
Такое прекрасное и родное до недавнего времени лицо, прямо на глазах превратилось в искаженную ненавистью гримасу.
Я знала, что он собирается сделать. Бесконечное, всепоглощающее чувство стыда мигом захватило меня.
− Отпусти! − завопила я, пытаясь выдернуть руки. − Не смей…
Эдуард сжал меня еще сильнее, и, вытянув вперед (буквально, на всеобщее обозрение) мои испещренные шрамами запястья, разъяренно прошипел:
− Ты, и только ТЫ САМА виновата в том, что с тобой произошло, Амелия!
− Перестань…
− Все знают о том, что ты с собой сделала…
− Нет!!!
Эдуард наклонился. Его прерывистое дыхание обожгло мне шею. Тихий, слегка грубоватый голос, прошептал в самое ухо:
− Мы с ней занимались любовью в тот вечер. Наверняка, это происходило в тот самый момент, когда ты…
Он не договорил, потому что чья-то тяжелая
