самой себе. Не без трудностей добравшись до постели, Эстер улеглась рядом с Джеком и попробовала закрыть глаза. В темноте до сих пор продолжали мелькать разноцветные огни, но уже не такие скорые. Она перевернулась на бок и провалилась в сон.
Наутро, когда телефоны разрывались от звонков будильника, а голова – от клокочущей в висках боли, пара оторвалась от мягких подушек и медленно перекочевала на кухню.
Эстер сидела за столом с сосредоточенным видом и мелкими глотками пила кофе со сливками из большой кружки.
Сказать, что она ничего не помнила, Эстер не могла. Поочередно всплывали, как сцены из далекого прошлого, отрывки рваных, местами едких воспоминаний – то, как она впервые попробовала кокаин; худое, насмехающееся лицо Дайрона; последние шоты текилы, с трудом протекшие в глотку. Все эти как будто незначительные события перечеркнули собой одно великолепное воспоминание, от которого у Эстер побежали мурашки по коже, – прикосновение Джонни. Эстер прислушалась к себе. Что она тогда испытала? Ядерную смесь чувств, поочередно вспыхивающих и гаснущих, как звезды, утопающие в облаках неясной, магической ночи. Нечто подобное знакомо всем новоявленным влюбленным, еще не ступившим на тонкий лед под названием «отношения». Ходя по тонкой, ненадежной корочке, можно и оступиться, уйти в леденящую глубь. И Эстер, кажется, провалилась. Совесть жалила и неумолимо грызла ее. Второму чувству не было еще и названия, но каким волнительным было оно.
«Замужняя женщина! Какое унижение – скрывать правду! Ты сама твердила, что выросла из невротичных отношений, что тебе не нужны качели! Праздник должен начинаться и заканчиваться, а ты опять сидишь во главе банкета! Убеждала себя, внушала, и что выходит на деле – врала?» – корила себя Эстер.
Джек вышел на балкон, чтобы выкурить сигарету. Он обнаружил ее в кармане пиджака. Откуда она там взялась – оставалось загадкой, ведь Джек несколько лет назад дал себе твердое обещание, что бросит курить. И вот он снова, впервые за два года, вдыхает густой зловонный дым и закашливается. Джек стряхнул пепел в стеклянный граненый стакан и посмотрел на проходящих внизу людей. С седьмого этажа головы туристов казались ему маленькими точками, беспечно движущимися из ниоткуда в никуда. Джек угрюмо вздохнул. Он чувствовал моральную усталость и физическое истощение. В конце концов, если что-то неотвратимое и должно произойти – оно обязательно случится. Видно, Джонни понравилась Эстер. Шестым чувством, которого Джек не был напрочь лишен, он угадал это.
К общему болезненному состоянию Джека приплеталось еще и чувство вины перед женой: вчера он не смог ей ничем помочь. Снова. Джек отмахнулся от неприятной мысли как от назойливой мошки и облокотился о бортик балкона. Он столько раз слышал от Эстер, что делает что-то не так, старался исправиться, но новые обстоятельства создавали новые проблемы. Гуманитарии так решают задачи по математике: шаблон работает, пока не введут новую переменную. А потом все, ступор. У Джека то же самое происходило с женщинами. Наверное, Эстер была права. Такой он и есть – малочувствительный и флегматичный.
«Это
