да «незначительно»! Скажите прямо: расчёты делали?
– Нет.
– А почему?!
Не дождавшись ответа, кладет на стол листок с готовым решением:
– Предлагаю отклонить предложенный проект постановления как неподготовленный. Указать товарищам, чтобы они с такими проектами на Политбюро не выходили. Для подготовки нового постановления создать комиссию, включить Акопова, Федоренко и… товарища Кошкина.
Не меньше самолётов и танков его беспокоит винтовка. Как ни верти, а пехота была и останется навсегда царицей полей. Самолёты отбомбятся и улетят, танки расстреляют в упор и смешают с землей всё, что смогут расстрелять и смешать, но рано или поздно следом за ними пойдёт в атаку пехота. И тогда из окопа приподнимется уцелевший солдат и откроет огонь по врагу. Из чего? Трехлинейка знакома ему с Царицына, с Орла и Воронежа, с Киева. Надёжна и проста в обращении. Такие вещи ему нравятся больше всего: чем проще, тем надёжней, тем лучше. К сожалению, давно устарела. Её пытались улучшить в 1930 году и немного улучшили, однако остался нетронутым её главнейший порок: после каждого выстрела боец должен передёрнуть затвор, отчего рассеивается внимание, теряется время, теряется цель. Он требует от оружейников самозарядной винтовки. Оружейники соглашаются. Они люди, бесспорно, талантливые, только видят одну техническую сторону дела и предлагают вместо самозарядной винтовки автоматическую. Его приводит в негодование узость их кругозора. Сдерживая себя, он указывает на психологию солдата в окопе. Его бомбят, его давят танками, в него стреляют из всех видов оружия, он приподнимает голову чуть выше бруствера, если ещё сохранился бруствер, и видит прямо перед собой батальон бегущих и оголтело орущих от страха, нередко ещё и пьяных врагов. Его нервы взвинчены до предела. Что сделает он? Нажмет на крючок и не отпустит, пока не расстреляет весь магазин, истратит уйму патронов, а в цель попадет едва ли один. Зато боец с самозарядной винтовкой стоит десятерых: ему не надо менять положение корпуса, рук, головы, после каждого выстрела цель перед ним, он видит, поразил её или нет, после выстрела у него есть несколько мгновений подумать, поправить прицел, в то же время он тратит минимум сил, уже не передергивая затвор, а только нажимая на спуск, и так двадцать-двадцать пять раз. А прицельность стрельбы из автоматического оружия, даже если боец в хорошо отрытом окопе и не напуган бомбёжкой и артиллерийским огнем? Сто пятьдесят метров, двести – это предел. Между тем из самозарядной винтовки можно попасть в цель за полтора километра. Сколько нужно времени пехотинцу с полной выкладкой и в сапогах, чтобы пробежать эти полтора километра? Самое меньшее – десять минут. За десять минут хороший стрелок из винтовки перебьёт десяток, если не больше врагов. Вывод: боец с винтовкой стоит не меньше, чем взвод автоматчиков. С ним соглашаются и всё-таки предлагают изготавливать запасную деталь, что-то вроде переводчика на автоматическую стрельбу, точно боец станет таскать эту штуку в кармане и не соорудит автомат. Его вопрошают с некоторым даже высокомерием: разве армии не нужны автоматы. Он отвечает: нужны. Вопрос: для кого, для чего
