порывов, революционной риторики, всё той же мании расстреливать всех, кто сердцу не мил, зато прекрасно умеют получать больше того, что заслуживают, и думают больше о том, как устроить свой быт, а не о деле, которое им поручили. Они ничего не понимают в изменившейся обстановке и не способны понять. Они не умеют и не желают учиться, с гордостью указывая на то, что и с двумя классами, а то и вовсе без чтения и письма геройски сражались с белыми гадами, и по-прежнему ничего не читают, кроме газет. Высшее учебное заведение окончили единицы. Две пятых не имеют среднего образования. Тем не менее они везде на руководящих постах, и не только партийных, что понятно само собой, но они ещё хотят управлять и управляют в Советах, в профсоюзах, в союзе молодежи, в кооперации, управляют везде, где им положено только руководить и направлять.
Время «управленцев» этого рода безвозвратно прошло. В новых наркоматах их сменяют новые люди. У этих новых людей он не допытывается, знают ли они основополагающие работы товарища Ленина и хотя бы азы материалистической диалектики. Зато почти все они были рабочими, мастерами, учились, стали начальниками цехов, получили высшее образование, стали директорами ведущих, только что пущенных советских заводов. Наркомат становится для них продолжением производственной практики. Волей или неволей они подбирают себе таких же помощников. Для их высоких постов у них не всегда хватает знаний и опыта, зато они умеют учиться, умеют и любят работать, а не руками водить. И они работают по двенадцать, пятнадцать, а если надо по двадцать часов, нередко спят в своем кабинете. Он сам работает именно так. Таких людей он уважает и ценит, ценит исключительно высоко. Он может на них опереться. Справляются, конечно, не все. Кое-кого приходится снимать, перемещать на другую работу, однако этих людей уже не обвиняют в принадлежности к оппозиции или контрреволюции, тем более не именуют врагами народа, не подводят под расстрельную статью, тюремное заключение или высылку на поселение в казахские и прочие степи, потому что они не принадлежат ни к какой оппозиции, а контрреволюцию ненавидят всем строем своей пролетарской, уже советской души. Эти кадры он бережёт. Если они не оправдывают доверия, их понижают в должности или отправляют на заслуженный отдых, да и на заслуженном отдыхе они не умеют сидеть сложа руки, идут к молодежи, кипятятся, дают заряд общественной жизни, пусть где-нибудь в ЖЭКе, на уборке двора, но дают.
Так он изменяет правительство. Оно количественно и качественно становится новым. Этому правительству предстоит много, очень много работать. Но для того, чтобы это правительство могло много, очень много работать, его необходимо обеспечить тем, чего мы ещё не производим и не можем производить, его необходимо обеспечить оборудованием, станками, сплавами и системами, каких у нас ещё нет. Ничего этого англичане не хотят нам давать.
