о ходе расследования. А затем обернулся на прощание к инженеру и добавил. – Сейф, Питтерс. Учтите: в нём ваше жалование.
С тех пор инженер не щадил работяг и гонял их как коз, пока не разгребут всё. И вот очертания бывшего кабинета уже начинали проступать. Джеймс нашёл обломки, которые когда-то были столом, а обуглившиеся корешки книг – рабочей библиотекой мистера Вильямсона. Ещё одно коллективное усилие – и Джеймс пролез дальше. Железные балки нависли над его головой устойчивым «домиком». Можно оглядеться.
Сейф лежал на боку под грудой подгоревших досок. Почерневший, открытый и пустой.
* * *
Улица Оуксфорд, несмотря на свою широту по меркам Гласстона, отнюдь не могла похвастаться яркостью Центральных улиц. Здесь не было ни фонарей, ни популярных заведений или магазинов, сюда не заглядывали колотильщики и не стучались в окна – здесь текла тихая и монотонная жизнь доходных домов и частных квартир среднего класса.
Впрочем, Гая устраивала такая тишина. Днём на его чердак даже попадало немного света через круглое слуховое окно, которое старательная мистрис Палмер тщательно отскребла от копоти. Ведь чердак чердаком, а его снял столь почтительный джентльмен и даже заплатил больше запрошенного! Благодаря хлопотам мистрис, Гая всегда ожидал обед из тушёных овощей или суп – тщательно подогретый, если Эдельхейт задерживался. И за это он всегда отзывался о Палмер как о чудесной хозяйке.
Гай уже поднимался к себе по длинной скрипучей лестнице, как услышал за собой тяжёлые, чуть шаркающие шаги. Гай точно знал, кто это, ведь к остальным комнатам вели другие лестницы, и постояльцы пользовались ими.
– Мистер Эдельхейт, вам письмо от самого мистера Вильямсона, – учтиво и чуть с гордостью сказала миссис Палмер, словно подержать в руках письмо от такого человека уже было честью. – Похоже, мистер Вильямсон очень заинтересован в знакомстве с вами.
«Наверняка там лишь канцелярские слова от секретаря», – хмыкнул Гай.
– Если бы мистер Вильямсон был заинтересован, он бы пришёл лично. Правда, боюсь, в последнюю нашу встречу я задел его гордость, и теперь он мне не рад, – улыбнулся Гай, абсолютно не чувствуя за собой никакой вины. – Я ведь говорил всем, что я в отпуске.
Миссис Палмер покачала головой в накрахмаленном чепце:
– Мистер Эдельхейт, вы не здешний, но для любого жителя Гласстона внимание почтенного мистера Вильямсона – это честь. Не знаю уж, что он за человек, но не отвергайте такие знакомства.
– Я приму это к сведению. Большое спасибо за письмо, дорогая мистрис Палмер. Вы очень внимательны ко мне.
Гай учтиво склонил голову и улыбнулся, из-за чего щёки немолодой Палмер зарделись девичьим румянцем. Она коротко вздохнула и отправилась убираться на первый этаж.
Гай же остался в столь любимом им одиночестве. Он вертел письмо с такой улыбкой, словно кот игрался с мышью. На самом деле Гай был уверен, что Вильямсон его теперь ненавидит, но письмо, пусть и секретарское, говорило,
